Сквозь миры (СИ)

Сколько Трандуил себя помнил, он всегда искал успокоения в деревьях. Дитя леса, правитель самого большого лесного массива в Средиземье, он умел разговаривать с деревьями. Они делились с ним своей болью и радостью, надеждами и чаяниями, и в ответ дарили свою поддержку и умиротворение. Но здешние деревья молчали, далекие и бездушные, как молчала и его собственная душа, в очередной раз познав опустошение.

Трандуил бездумно бродил по парку, глухой к ночным шорохам и словно ослепший, и оттого вокруг было пусто и тихо. Но когда ощущение реальности начало возвращаться, и он позволил мыслям вновь заполнить свою голову, всё поменялось. Боль пронзила сердце и, пытаясь взять себя в руки, Трандуил призвал в поддержу воспоминания. Но стоило ему вызвать в памяти Тора и тот, самый первый раз, когда он обнимал его, шепча, что никогда не оставит, как он обнаружил себя в кровати, сгорающего от страсти в объятиях своего Айну.

«Не оставляй меня», - снова шептал он, вжимая в себя бога грома.

«Никогда не оставлю», - шептал в ответ Тор, покрывая его жгучими ласками.

Трандуил осознавал, что это не может быть реальностью, что все это давным давно пройдено, но не мог и не хотел выбраться из воспоминания. А заколдованный парк словно вытягивал из его головы все подробности и делал их явью.

Он снова переживал то, что пережил когда-то в Средиземье. Каждый момент, каждое чувство, эмоцию – все было настолько ярким, живым и реалистичным, что со временем Трандуил окончательно потерял связь с реальностью. Он снова видел эльфов, склонявших перед ним головы, солнечную улыбку сына, вернувшегося в Средиземье, тепло и любовь в голубых глазах Тора, обнимавшего его ночами, – счастливые и прекрасные моменты его прошлой жизни вновь стали его явью. Тут было лучше, чем там – в золотой клетке Асгарда, - и Трандуил не хотел возвращаться.

Но была и оборотная сторона всего этого – воспоминания, вновь становившиеся явью, сразу же рассеивались. Вновь пережитое растворялось в пространстве, не оставляя следов в его памяти. Постепенно он терял свою сущность, и чем больше пытался найти себя, извлекая из головы самые глубоко запрятанные воспоминания, тем больше очищалась его память, ибо извлеченное уже не возвращалось.

Постепенно он забыл Тора, и воспоминания о последних тысячелетиях полностью стерлись из его памяти. Как и вновь пережитая любовь с Карантиром, отчаяние и боль после его смерти и гибели своего отца, Орофера. Битвы и смерти, золотые ленты в темных волосах его первого любовника, Наугламир на груди великого короля Синдар Тингола, голубые глаза его единственного сына – его память стала чистым нетронутым листом. Исчезла из глаз многовековая усталость, рассеялась боль потерь, и никогда Трандуил не был столь прекрасным, как сейчас, ибо красота его расцветала с возрастом, и лишь глаза – отражение души – указывали на прожитые годы. Теперь же, когда в них не было больше воспоминаний, они снова сияли - ясные и чистые, - как в далекой юности.

Однажды, гуляя среди деревьев, он наткнулся на старика, тяжело опирающегося на золотой посох.

- Вот я и добился своего, - сказал тот с каким-то безграничным сожалением в надтреснутом голосе. И поскольку Трандуил молчал, не зная, что имеет в виду незнакомец, осмотрелся и добавил: - Твой мир прекрасен. Тебе нравится быть здесь?

Трандуил тоже посмотрел по сторонам. Лес – а это был он – жил и переливался всеми оттенками. Весна цвела вокруг: на ветвях распускалась нежные листья, цвели кустарники, пели птицы, под ногами пестрела желтыми цветами сочная молодая травка. Где-то поблизости журчал ручей. Весь мир отражал его сегодняшний цветущий облик.

- Я люблю свой мир, - ответил он. – Только здесь одиноко. Ты первый, кто встретился мне за последнее время. Кто ты?

Один горько рассмеялся, не в силах смотреть в ясные синие глаза того, кого до безумия любил его сын.

- Я тот, кто разрушил твою жизнь, - тихо сказал он, – и разрушит ее снова. Надеюсь, ты сумеешь простить меня за это, мое бедное прекрасное творение. Ты не заслужил всего этого…

- Зачем же ты сделал это? – Трандуил растерянно смотрел на старика и, несмотря на его слова, явно не сулящие ничего хорошего, не чувствовал страха и все больше ощущал жалость. В его цветущем мире не было места для боли, сожалений и страданий, но старец, несмотря на свой царственный облик, выглядел глубоко несчастным и сожалеющим о содеянном.

- Потому что я слишком поздно понял, что дело не в тебе. Дело в моем сыне, который так и не захотел тебя забыть, хотя прошло уже больше семи десятков лет, и все же нашел способ тебя отыскать. – Один говорил прямо и открыто, зная, что ничего из сказанного никогда не покинет этого места. – Воды познания, - продолжил он, – единственное, что может без боя убить любого бога. Он решился даже на это, лишь бы узнать, где ты находишься. И они приняли его, открыв истину, – ты там, где он и искать не думал. Тору понадобится немного времени, чтобы осознать увиденное.