Сквозь нашу призму

«Пермские губернские ведомости» приводят следующее решение одного волостного суда в Пермской губернии: крестьянин Н-в принес волостному суду жалобу, что потерявшегося у него барана, стоящего два рубля, он нашел уже заколотым в амбаре у крестьянина Ю-ва, которого и подозревает, что тот заколол барана, и просит поступить с ним по закону. Ответчик на суде объяснил, что баран забежал к нему в ограду с его овцами, почему он заколол его на пищу. Волостной суд, имея в виду собственное сознание виновного, постановил «крестьянина Ю-ва за означенный поступок наказать розгами 20-ю ударами, затем надеть на него шкуру заколотого барана, провести по улицам села с барабаном, подводя его к окну каждого жителя, и перед каждым домом давать ему по одному удару». Решением истец и ответчик остались довольны.

Вот прекрасный случай нашим газетам возопить: «отсталость, варварство, «безобразие!», «школы», «мрак!», «просвещение!» и т. д. А по-нашему это – ничего, что человека поводили в бараньей шкуре Нашему эстетическому чувству до того надоела безличность нашего европеизированного общества (стоящего при этом вовсе невпопад за какое-то развитие личности?), что мы ужасно рады всему живому и не похожему на все другое, как похоже в Петербурге! В этой выдумке есть хоть маленькое творчество национальной мысли, а у всех либеральных ученых наших, вместе взятых, вовсе его не видно. Многие из них не понимают даже разницы между юридической свободой лица и живым развитием личности, которая возможна даже и при рабстве, – и не только в рабовладельце, но и в самом рабе. Развитие есть полнота, содержательность или интенсивность и своеобразие. Наши «образованные люди» не знали даже до сих пор, что «либерализм» везде в Европе повредил национальности; ибо государственная независимость и племенное объединение погубили везде умственную и бытовую независимость и способствовали скорейшему претворению наций, областей, городов, умов, обычаев, мод, построек в один и тот же европейский или даже космополитический тип. Что же тут общего между свободой лица и развитием личности в народе и отдельных людях, – между объединением Германии, например, и ее культурно-национальным своеобразием?.. Разве то, что первое убило второе?

Нет, пермский мужик в бараньей шкуре, довольный тем, что его еще и побили, гораздо лучше, глубокомысленнее, национальнее русских цивилизаторов! Этим бы под стать только какой-нибудь изнуренный уврие, с козлиной бородкой и злыми от зависти глазами, который кричит: «Monsieur! Tous les hommes sont égaux!..»

XVI Волки в овечьих шкурах

Русский добрый человек в бараньей шкуре – это ничего; а вот «волки в овечьей» – это худо!..

В газете «Восток» есть нечто об этих радикальных европейцах в славянской шкуре.

«Константинопольские газеты в образовании в Болгарии нового министерства из радикальной или, как они называют, «красной» партии не предвидят ничего хорошего как для Болгарии, так и для спокойствия Балканского полуострова. По их словам, нынешние полоумные болгарские министры, как Цанков и Каравелов, будут следовать следующей программе: 1) посредством печати вводить в обман общественное мнение Европы относительно положения дел в Македонии и Фракии; 2) будут жаловаться на притеснения со стороны турок и обвинять в этом же все прочие христианские народности полуострова, как греков, сербов и румын; 3) будут печатать жалобы от мнимых болгар – преимущественно из тех местностей, в которых их нет; 4) примут всевозможные меры к притеснению неболгарских народностей в Болгарии и Восточной Румелии и будут стараться вызвать между ними возмущение; 5) будут агитировать в России, посредством печати, в пользу необходимого соединения Восточной Румелии с Болгарией и проч. Главная же цель, преследуемая вожаками великоболгарской партии, та, что столицею ее должен быть Константинополь. Говоря это, газеты справедливо замечают, что подобные мечты только и могли народиться в головах тупоумных болгар».

Все это отчасти, может быть, и так; но мы не согласны с цареградскими газетами ни в том, что Каравелов и Цанков полоумны, ни в том, что болгары вообще тупоумны.

Они, положим, не остроумны; но зато они хитроумны, как древний Улисс.

Они знают, чего хотят и добиваются… Они очень ловки и лукавы!