Сквозь нашу призму

Так как равновесие поступательных и охранительных сил нарушено давно в современном русском обществе исключительно в пользу одних поступательных (это можно почти математически доказать), то, значит, у нас и трудно быть прогрессистом (хорошим, т. е. органическим по смыслу заметки), а всякий прогрессист у нас становится, сам того не замечая, мирным революционером, т. е. мирно разрыхляет почву для немирных или непримиримых. Так по крайней мере преломляет наша варшавская призма этот луч московской мысли.

VIII Свобода проповеди

В «С.-Петербургских ведомостях» читаем мы следующее:

«С легкой руки лорда Редстока в Петербурге в последнее время учреждены публичные проповеди или чтения религиозного содержания, имеющие место в некоторых частных домах. Таков, например, дом Пашкова, на Гагаринской набережной, где по воскресеньям, от 3 до 9 часов, сам г. Пашков предлагает собирающейся у него публике чтения Евангелий с объяснениями. Последнее чтение в этом доме было 3 февраля. Посторонняя публика свободно допускается на чтения г. Пашкова, их слушают и аристократические барыни, и простонародье. После чтений г. Пашков бесплатно раздает желающим простолюдинам Евангелия и другие брошюры религиозного содержания, что по преимуществу привлекает народ на чтения г. Пашкова. Факт существования в Петербурге публичных религиозных чтений бесспорен, но он невольно вызывает на некоторые размышления. Мы первые приветствовали бы такое нововведение, если бы у нас с чисто американскою гражданскою свободою дозволено было каждому филантропу открывать свой дом для подобных религиозных чтений, которые, в интересах просвещения массы народа, могут иметь, конечно, бесспорно положительное значение. Какого-либо вреда от подобных чтений не может и быть, если даже и допустить, что могут явиться проповедники совершенно некомпетентные. Но вот в чем вопрос. Существует ли у нас свобода в устройстве публичных религиозных чтений? Имеет ли, например, такую свободу наше духовенство, которое, по существу своих обязанностей, должно всемерно пещись о религиозном научении народа? Мы скажем: нет и нет. В Петербурге состоит свыше 200 образованных священников, которые могли бы отлично организовать дело религиозных чтений для народа. Между тем роль священника ограничена у нас одним церковным служением, причем проповедь не составляет обязательного дополнения церковной службы. Затем, вне богослужения, священник уже окончательно теряет роль учителя, если не упоминать о школьном преподавании священниками Закона Божия в учебных заведениях. У нас священник, как учитель народа, не действует с полною свободою; он и в своей церкви является проповедником лишь под условием контроля над его действиями со стороны властей, каковы, например, настоятель церкви, благочинный, консистория, епархиальный архиерей. Вне своей церкви, при каком-либо торжественном служении, священник может сказать проповедь не иначе, как проведя ее через сложную процедуру цензуры. Так, например, все проповеди, даже лучших образцовых проповедников Петербурга, какие недавно изданы кафедрою Исаакиевского собора, предварительно произнесения их в церкви пропущены сквозь горнило предварительной епархиальной цензуры. Пойдем далее. Если бы какой-либо священник вздумал устроить религиозные чтения для народа в своей же церкви, но в часы, когда нет богослужения в ней, для этого он предварительно должен испросить себе особое разрешение епархиальной власти. Если и дается такое разрешение, то над проповедником обыкновенно учреждается специальный контроль в этом отношении. Наконец, если бы священник вздумал устроить подобные чтения не в церкви, а вне оной, то в этом случае испрашивается особое разрешение не только от духовного, но и от гражданского начальства. Когда кто-либо учреждает публичные чтения, даже и религиозные, от него подлежащими властями требуется представление на предварительную цензуру подробной программы таких чтений.

Спрашивается теперь: почему г. Пашков свободно предлагает народу публичные религиозные чтения, между тем как священники, специалисты этого дела, не уполномочены существующим порядком на такую же свободу? Ужели г. Пашков, отставной полковник гвардии, может быть признаваем более компетентным проповедником религии, чем священники, получившие специально богословское образование? Все это вопросы и вопросы. Мы не против свободы, какою пользуется г. Пашков, но желали бы видеть ее распространенною на священников прежде всего.