Сквозь Навь на броне (СИ)

Сидели мы долго. Речей не осталось, есть больше не хотелось. Горстка музыкантов, коими бездарными подобиями мы планировали изначально притвориться, наигрывали нехитрые молоди, а один пел баллады.

Особенно запомнись те, что были бы совершенно дикими в земных условиях. Одна шуточная про то, как да воина-нарони влюбились друг друга, и решили сделать сюрприз друг другу. Фраза 'воины-нарони' вызвала смех среди сидящих за столом. Дав клятву самим себе, эти воители стали женщинами, причём оба и не сговариваясь. Их встреча была сюрпризом для них, они снова дали клятву и стали вновь мужчинами, не сговариваясь, и так шесть раз подряд. Они успели повздорить и разошлись бы на правокрай и левокрай, если бы их не помирил один старик, сказав, что влюблённым нужно учиться договариваться, а не молчать, томно вздыхая.

Вторая была печальная, про юных парня и девушку, решивших повзрослеть и стать мужем и женой, но одно дитя умерло от чёрного поветрия, а второе, полное тоски, стало целителем, лечило больных, доживя до глубокой старости, но так и не взяв себе другую женщину. Говорят, даже есть орден таких эскулапов, давших клятву безбрачия. Остальные песни были про доблесть воинов, про прекрасных дев, про странствия и приключения во льдах.

В этом мире не было смены дня и ночи, но, наконец, лорд смилостивился и объявил пир закрытым. За столом остались два вельможи, слушавшие с непревзойдённой стойкостью рассказы друг друга. Дочери лорда разбежались самыми первыми, и теперь пришла наша очередь. Один из пажей, трясясь от страха, отнёс уснувшую за столом Ольху в комнату. Ангелину отвёл в покои сияющий, как медный таз, Такасик. Магесса по-русски бросила мне через плечо, что если рыцарь вломится к ней, то она его прах развеет по всему замку. Я ответил цитатой из мультфильма про бодрых пингвинов: 'Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем', получив порцию злости рикошетом.

Мы зашли с Белкиной в комнату, где она рухнула на кровать, не раздеваясь. Глаза её смотрели в потолок, но они ей были не нужны, отчего немного непривычно поначалу было с девушкой разговаривать. Её взор всегда был устремлён не на тебя, а на что-то позади или в неопределённую пустоту.

Я со вздохом опустился на край сундука, прикрыв глаза.

- О чём думаешь? - спросила меня Александра, тоже приняв сидячее положение, и начав снимать обувь.

- Есть одна задумка. Мы можем притащить нашу технику сюда, а ещё можно вооружить местных.

- А я думаю, как будем делить кровать. Она одна, одеяло тоже одно, а нас двое.

Я пожал плечами.

Александра встала и повернулась спиной.

- Помоги расшнуровать платье.

Я глянул на бечёвку и шнурки стали сами собой выскакивать из пазов.

- Спасибо. А руками слабо было?

- Неловко, как-то.

- Ну, не знаю. Тогда, к сведению и ещё большей неловкости, я высыпаюсь, только когда сплю совсем голой.

Девушка выскользнула из платья, под которым ничего не оказалось, и плюхнулась обратно на кровать, распластавшись на животе. Девушка часто и прерывисто задышала, а нить её внимания была обращена на меня.

- Это как-то неправильно, - произнёс я, любуясь женственной фигурой с ее изгибом спины, упругой попой и тугой грудью.

- Если ты о том, что я сейчас мы в чужом месте, то это не страшно. Есть только ты и я. Я же чувствую твои гормоны. Они кипят.

- Я не об этом.

- Если ты об Анне, то она мертва, - тихо произнесла девушка, - её нет. Ты можешь мстить сколько угодно. У кого угодно спрашивать, почему так произошло, но её нет. А я здесь.

Я закрыл глаза, взмолившись к своей совести, а потом открыл их и опустился на кровать. Белла обняла меня и стала шептать.

- Я вижу сейчас все, что творится в замке. Как пьёт слуга в погребе, как тискает служанку старый начальник стражи, как уединился казначей со старшей дочерью лорда. Они любят друг друга и скрывают это от лорда, думая, что он не знает. Я вижу, как сам владетель ходит по комнате, как лев в клетке. Это моё проклятие. Я всегда видела, как кто-то уединялся, как кто-то занимается сексом, и мне было завидно, ибо со слепой всевидящей никто не хочет связываться. А они так сладко стонут. Я чувствую их обоих, а у меня никогда никого не было. Я завидую. Я возбуждаюсь и сижу в одиночестве, не в силах отвернуться или закрыть глаза, как обычный человек. Так хочется закрыть лицо подушкой, но это не помогает. Я устала. Я хочу нормальной жизни, с человеком, которого... - она замолчала, прикусив губу. - Я просто хочу.

Девушка приблизилась и поцеловала меня в губы. Ее поцелуй был старательным, пылким, но таким неумелым. Я сдался. Я обнял ее и прижал к себе, а она стиснула мои плечи дрожащими пальцами.

Я приподнял ее и положил на кровать.

- Пос-с-срединник, - услышал я сквозь стук сердец свистящий голос Полоза, - Пос-с-срединник, это важ-ж-жно.