Сквозь огонь

– Я работаю с фактами, а не с домыслами, – отрезала рыжеволосая. – Тело выкрали, но были фотографии, а они тоже кое-что могли сказать. Слушайте, я понимаю, что тогда вам было трудно это принять, но теперь вы взрослая женщина и должны понимать, что самоубийства порой случаются. Дети ничего не говорят друзьям и родителям, а потом – бац! – к вам приходит полиция и рассказывает, что ваш мальчик или девочка спрыгнули с крыши. Время тогда было плохое. Скверное время, – повторила она, стряхивая с блузки капли, упавшие с ивовых веток. – Родителям было не до детей. Поэтому мальчики и девочки и с крыш прыгали, и вены резали, и вешались, и топились.

Она пронзительно посмотрела на меня, не защищаясь. Я успела увидеть несколько картинок: синее лицо повешенного, вздутое тело утопленницы… Я поспешно закрыла глаза и отвернулась.

Она снова глубоко затянулась. Я не перебивала и ничего не спрашивала, чувствуя, что она хочет выговориться.

– У вас есть дети? – неожиданно спросила она.

– Двое. Дочка и сын.

– А у меня – трое. – Она широко улыбнулась. Улыбка не шла ей, но собрала приятные морщинки у глаз. Она заметила мое удивление. – Не верится, чтобы у меня были дети?

– Нет, – призналась я. – Вы кажетесь стервой и карьеристкой.

Она громко, с удовольствием рассмеялась.

– Тем не менее я замужем, и у меня трое детей. Но вы правы, я стерва и карьеристка. Насколько это возможно в собственном агентстве. Но, вообще, внешность редко обманывает. Я наблюдала за вами на поминках. Вы не любите людей?

– Люблю, но стараюсь не встречаться. Отнимают много сил.

– У вас, наверное, какая-нибудь удаленная работа? Дизайнер или программист?

Она бросила окурок на землю и затушила его туфлей, потом подняла и точным движением бросила в стоявшую поодаль урну.

– Нет, я сценаристка. Пишу ужастики.

– Ого, как интересно. Вот откуда этот ваш взгляд. Вы добились успеха в чужом городе. Немногим это удается.

Я хотела сказать, что успех не такой уж большой, но в ее сумочке – очень дорогой, стоимостью в несколько поминок в блинной – зазвонил телефон. Она достала его, взглянула на экран и положила обратно, не ответив и не сбросив звонка.

– Мне пора возвращаться, хочу до темноты добраться до города. Как вы понимаете, я позвала вас не затем, чтобы поболтать о детях.

– Да, вы говорили, что нашли Веру.

– Точно, я остановилась на теле. – Она снова стала говорить четко, собранно. – Тем летом я узнала кое-что. Обрывки информации, полной картины не было. Скорее всего, она действительно покончила с собой. Допускаю, что могло быть иначе. Ольга Николаевна не хотела верить в самоубийство, ей было легче сойти с ума. Вот я и не стала ворошить это гнездо и выяснять, что произошло той зимой, почему она потом сорвалась…

Рыжая остановилась и посмотрела на меня.

– Вы точно не знали? Она не рассказывала?

Жаркая ночь на крыше. Вера убегает от преследователя, сердце стучит.

– Нет, ничего.

– В общем, я оставила этот случай. Но Ольга Николаевна звонила мне. Раз в год. Может, чаще. Спрашивала, как у меня дела, рассказывала свою бессмыслицу. С каждым разом становилось все хуже, пока не дошло вот до этого. – Детектив кивнула в сторону блинной.

Я оглянулась. Люди все еще не разошлись, стоят кучками.

– Меня никак не отпускала мысль, что похититель не стал бы увозить тело далеко. Тогда же были пожары! Никто не поехал бы в лес. Из-за эвакуации заправки не работали, город стоял полупустой. А охранник в морге был пьян. И я подумала, что похититель сделал самое простое – закопал ее прямо за моргом. Там как раз были заросли, дальше – больничный забор. Идеальное место, где никто не будет искать, да? Какой дурак стал бы закапывать тело в нескольких метрах от места, откуда выкрал?

Телефон рыжей снова зазвонил. На этот раз она взяла трубку и коротко сказала:

– Да, говори.

И после паузы:

– Помню. Выезжаю минут через десять. Встретимся в офисе.

Порыв ветра снова осыпал нас холодными каплями.

– Я позвонила главврачу. Та сказала: копайте, если хотите. Все, знаете ли, хорошо помнят эту историю. Вот так все и вышло. Чистая интуиция. Я приехала сразу, как только смогла, нашла тут землекопов, ну и… вот. Вы смогли ее хотя бы похоронить.

– Какой она была? – спросила я. – Когда ее нашли, как она выглядела?

– Вам этого лучше не знать, – коротко ответила рыжеволосая, и я сразу поверила. – А знать вам нужно другое. Тогда с ней на крыше кто-то был. Мужчина или подросток. Поднимались вместе, двое торчков их видели. Но в темноте не разглядели. И вскоре один вколол себе смертельную дозу, а второй начал говорить, что ничего не заметил.

– Им пригрозили?

Она отрицательно покачала головой:

– Думаю, передоз – это просто передоз. А второй не захотел связываться с ментами.

– И ее потом украл тот человек? Который был с ней на крыше? Зачем?

– Тут два варианта. Либо испугался, что его обвинят. Либо он и есть убийца.

– Мы не могли понять, почему ее нашли только утром, хотя нам сказали, что она умерла ночью.