Сквозь огонь и лёд

– А Кубанская Рада спит и видит, как стать опять Россией?

– Штатом Российской Федерации. Так Алексеев говорил.

– А почему вы тогда воюете, если в победу не верите? – спросила Софья.

– Во-первых, присягал Отечеству, а присягают один раз, Софья Николаевна. А во-вторых, я рыцарь! А рыцарь всегда на стороне слабых и гонимых.

– Шутите, Виктор Витальевич.

– Разумеется, прапорщик.

– Но на данный момент, мы действительно слабы и гонимы, – вздохнула Ксения Деникина.

До Аксайской станицы чуть больше версты. На дороге встречает квартирьер, докладывает Корнилову:

– Атаман и старики станичные сказали, что держат нейтралитет и нас решили не пускать в станицу.

– Чёрте что твориться! – разозлился Корнилов. – Казаки! Стыдно даже, что принадлежу к этому сословию! Иван Павлович, – обратился он к генерал-майору Романовскому, – вы, как начальник штаба, и вы, всё-таки местный, с Луганска, съездите в станицу, разберитесь.

– Есть, – козырнул Романовский, нашёл сани, развернул их в сторону станицы и сказал Деникину:

– Антон Иванович, поехали со мной, как будущий заместитель главнокомандующего, поговорим с этими трусливыми идиотами.

Деникин согласился, подумав, что мокрым ногам лучше быть в санях, чем на снегу.

За ним верхом поскакали ординарцы.

Атаман Аксайской станицы сидел в своём курене, на втором этаже в зале на лавке в углу под образами. Керосиновая лампа под низким потолком. Вокруг него за столом расположились станичные старики и прочие уважаемые в станице люди. Генералам предложили два табурета с дальнего от атамана торца стола. Они сели, винтовки между ног.

– Так чего вы боитесь, станичники? – начал Романовский.

– Так неизвестности,– честно сказал атаман. – Вот если бы вы наступали. То мы бы с радостью. А большевики, кто их знает, что за люди.

– Потому и отступаем, что вы нам не помогаете, – заметил Деникин.

– А вы, извините, господин, кто будете?

– Заместитель главнокомандующего Добровольческой армии генерал-лейтенант Деникин Антон Иванович.

– А обмундирование ваше где?

– В Батайске.

– Здесь не далеко.

– Да, но железная дорога в руках у большевиков. Думали, что от Батайска наше наступление начнётся. Туда и направили боеприпасы, армейское имущество и моё обмундирование с прочими вещами. Да вот не получилось.

– Так я и говорю: «Вы бы наступали, господа генералы!» Тогда бы мы вам помогли. А как же! А так вы уйдёте, красные придут. С меня спросят. Ещё, не дай Бог, безобразничать начнут.

– И часто они у вас безобразничают? – мрачно спросил Романовский.

– Бог миловал, но в других станицах, слышно, пошаливают.

Начались бессмысленные разговоры, станичники упёрлись: не хотели пускать белых. А белые генералы, давили, знали: у них там люди мёрзли.

На втором часу переговоров один из станичников вышел по нужде на баз и на обратном пути его остановил ординарец Романовского, разбитной казак Луганской станицы, которому надоело ждать в холодных сенях, и сказал:

– Долго чего-то вы там. Смотрите, дождётесь! Подойдёт Корнилов, он вас всех повесит, а станицу из орудий разнесёт.

– Такой суровый? – удивился станичник.

– Что суровый? Жестокий! Он сибирский казак, наполовину киргиз. А степняки они все жестокие. Так что решайте там побыстрей.

– А что решать-то?

– Не знаю. Может, вы хотите помереть геройски, на виселице. Деревья-то крепкие найдутся в станице?

– Тьфу на тебя,– в сердцах плюнул станичник и зашёл в залу.

Он подошёл к станичному атаману и пошептал что-то на ухо. У того вытянулось лицо:

– Да ты что?

– Да.

– Вот что, господа генералы, вышли бы вы в сени, нам посовещаться надо.

Генералы с неохотой подчинились. Через некоторое время их позвали.

– Вот что, ваши превосходительства, мы понимаем, ваши люди устали, на базу прохладно. Что ж, заходите в станицу. Погрейтесь, отдохните. На полдня. А потом – всё! Если красные появятся – без боя отступайте. Нам тут драка не нужна. Поймите правильно.

– Поймём как надо. И на том спасибо, – мрачно сказал Романовский. Так сказал, что станичный атаман подумал грешным делом: «Ой, не дай Бог победят и вернуться!»

Усталая, продрогшая Добровольческая армия разлилась по станице, располагались в домах. Местные им были не рады. Доброармейцам было всё равно – очень хотелось согреться и уснуть.

Софью де Боде нашёл прапорщик Пётр Тулупов, её знакомый по Александровскому училищу. Они вместе приехали на Дон и он ещё с Москвы оказывал ей знаки внимания.

– Соня, я тут место нашёл, тёплое.

Офицерочки заулыбались и стали многозначительно переглядываться. Софья на них грозно посмотрела.

– Пойдёмте, Пётр.

Тулупов подвёл её к серому сараю, открыл дверь:

– Прошу.

– Тулупов, это же сарай!

– Не дворец, конечно, зато с сеном. Прошу, мадемуазель.