Сквозь огонь и воду

Автоответчик издал звуковой сигнал и сладкий голос, который определенно не принадлежал его отцу, прощебетал:

— Мистер Дейли, это дружеское напоминание о том, что Ваша аренда истекает в шесть часов вечера. В случае неуплаты с Вашего счета будет снята сумма за дополнительный день использования. Мы ценим вас за выбор Aisa Rentals и надеемся, что у Вас будет приятный вечер.

Декс посмотрел на часы. 17:59

Ёбаная жизнь.

***

Декс был на пути к тому, чтобы иметь еще один впечатляющий пиздец на неделе, несмотря на твердую уверенность в том, что не может быть хуже, чем

уже есть. В конце концов, последний месяц был довольно эпичным в области «да пошел ты». Всё было так плохо, что он с нетерпением ждал окончания своего двухнедельного оплачиваемого отпуска, чтобы вернуться на работу. О, Декс, глупый ты мальчишка.

Жизнь становится лучше.

Разве не об этом говорили Дексу сегодня утром? Ну, скорее это то, о чем пела песня по радио, когда он шел на работу. Это был последний раз, когда он позволил себе успокоиться песней восьмидесятых. Ретро-радио будет удалено из его плейлиста при первой же возможности. Это если его голова достаточно прояснится к концу смены, чтобы он смог разобраться во всех блестящих светящихся кнопках на приборной панели своей машины.

Ничто так хорошо не начинает первый рабочий день после отпуска, как старый добрый метод выбивания дерьма с утра пораньше.

Он действительно ожидал, что столкнется с враждебностью и неприязнью после того, что сделал. Косые взгляды, толчки у шкафчиков или в других местах, копирование его рабочих документов и использование их в качестве туалетной бумаги, ящики стола, заполненные всем — от собачьих игрушек до резиновых мышей. Всё это было ожидаемо. Неприятно, но ожидаемо. Дружеские избиения? Уже не так банально.

— Салфетку?

Кивнув в знак благодарности, Декс взял маленький бумажный платок, предложенный капитаном МакГрайером, и приложил к разбитой губе. Он ссутулился, облизывая языком больное место во рту, которое прикусил после первого удара. Его тело ныло, а голова просто раскалывалась от боли, но, по крайней мере, он был уверен, что сотрясения не было.

— Где они тебя достали на этот раз?

Густые седые брови МакГрайера нахмурились в выражении, которое могло означать, что угодно: от «Надеюсь, Энн не делает мясной рулет снова» до «Я серьезно подумываю о том, чтобы самому тебя ударить.» Сложно прочитать человека, у которого только одно выражение лица.

— Отдел улик, — ответил Декс. Зная, что МакГрайер спросит дальше, Декс не стал ждать.

— И нет, я не видел, кто это был.

Петерсон, Джонсон, Мэлоун, Родригес и парень-компьютерщик с ирокезом и пирсингом на лице. Как же, черт возьми, его звали? Ник? Нед? Нед. Дик Нед.

Конечно, Декс видел, кто это был. Они оба знали, что он видел. Или, точнее, кем они были, но Декс не собирался стучать на своих собратьев, даже если они с радостью поработали над ним кулаками несколько мгновений назад в хранилище улик. Черт. Как он стал самым ненавистным парнем в участке? Даже Билла — парня, который ел чужие обеды из холодильника — ненавидели меньше, чем его.

МакГрайер тяжело вздохнул, его стул жалобно заскрипел, когда он откинулся на него всем своим нехилым весом.

— Ты чертовски хороший детектив, Дейли, но факт остается фактом: так продолжаться не может.

— Без шуток, — проворчал Декс. — Мой счет за химчистку утроился за последний месяц.

— Ты единственный известный мне детектив, который приходит на работу в таком виде, словно сошел с обложки какого-то чертова журнала мужской моды. Что за хрень у тебя в волосах?

Декс инстинктивно коснулся своих взъерошенных волос.

— Формирующий гель.

МакГрайер наклонился вперед и принюхался.

— А что это за запах?

— Цитрусовая мята, — пробормотал Декс, отодвигаясь от него. — К вашему сведению, это было довольно жутко.

— К твоему сведению, ты ведь понимаешь, что ты — детектив убойного отдела?

— Что вы пытаетесь сказать?

Он не собирался дерьмово выглядеть только потому, что чувствовал себя аналогично. Однако, судя по состоянию кабинета капитана, МакГрайер был с ним не согласен. Этот человек как будто питал отвращение к опрятности. Всякий раз, когда МакГрайер звал его, Декс всегда ухитрялся зависнуть у двери и не ступить ногой в логово беспорядка. Это был худший кошмар любителя чистоты. Худший кошмар Декса.

Листья искусственного папоротника на верху потрепанного картотечного шкафа свисали под тяжестью толстого слоя пыли. Папки — точнее, кривые штабеля папок — валялись с торчащими листами на всех доступных поверхностях.

Например, на коробках с документами вдоль стены комнаты. Или на столе МакГрайера под тремя кофейными кружками — одна из которых не заслуживала ничего, кроме сжигания, даром что смолистые остатки того, что когда-то было тонким слоем кофе, могли привести к взрыву. Как этот человек работал в этом? Всё это место нуждалось в дезинфекции.

— Ты ешь сырные чипсы за своим столом, — сообщил ему МакГрайер. Как они перешли от геля для волос к сырным закускам?