Сквозь Пекло

Святозар поднялся с сиденья, и, подойдя к столу, на котором стояли глиняный кувшин и две чаши, налил в них себе и отцу теплого сбитня. Неспешно возвернувшись обратно, стараясь не расплескать по пути сбитень, он подал одну из чаш Ярилу, а с другой направился к своему сидению и воссев на него пристроил больную ногу на табурет.

— Спасибо, сынок, — произнес с неподдельной теплотой в голосе правитель.

— За что, отец, спасибо? — не понял Святозар, и отхлебнул из чаши. — За сбитень или за то, что не все докладываю про Тура?

— И за то, и за другое, мальчик мой. Такой светлый ты у меня сын, радость и гордость любого отца, — благодарно взглянув на наследника, молвил Ярил и начал весьма медлительно пить сбитень.

Святозар улыбнулся в ответ отцу, и, быстро осушив чашу, поставил ее на пол возле сиденья.

— Так, что насчет Тура? — спросил наследник.

— Эх, сынок, такой он шалопай, наш Тур, — начал сказывать правитель и покачал головой. — Приехал ко мне сегодня кузнец Братиша, и жалуется на Тура.

— Братиша? И жалуется на Тура?.. — удивленно переспросил Святозар и задорно засмеялся. — И чем же Тур ему насолил?

— Сын, ты хоть не смейся, погоди пока, — улыбнувшись, отозвался правитель и допив сбитень, также как и наследник, поставил чашу на пол. — Значит, Тур, как ты правильно заметил, все время пытается насолить Братише… Первый раз, это случилось в травне месяце. Братиша собрался поутру ехать в поле. Запряг коня своего в повозку, сел с сыновьями и только тронул поводья… как у повозки, внезапно все четыре колеса зараз вспыхнули ярким огнем, а затем отвалились.

Святозар теперь и вовсе грянул громоподобным смехом, и, довольно зыркнув на правителя, слегка покачнувшись вправо-влево, проронил:

— Вот, отец, небось, вид у них был, когда колеса от повозки отвалились, они все из нее повываливались, а конь от испуга, эту самую без колесую повозку и понес…

— А, ты откуда знаешь, что они вывалились, и конь повозку понес? — изумленно вопросил Ярил и словно напрягся всем телом, при том крепко обхватив пальцами покатые края ручек сиденья.

Святозар узрев волнение правителя, тотчас перестал хохотать и став серьезным, ровным голосом пояснил:

— Да, я, отец, этот сказ от Тура и слышал. Он этот сказ не только другам рассказывал, но и Малуше, и Любаве, когда она только к нам приехала. Ну, а я случайно услышал. Однако, ты, отец, не беспокойся, я перед ним не смеялся. Видел бы ты, отец как я его ругал… Он уже был верно и не рад, что обмолвился при Любаве о той проделке.

— По-моему, эта злая шутка, тебе не кажется, сынок? — поспрашал правитель, и недовольно поморщил лоб, отчего на его ровной поверхности прорезались две глубокие горизонтальные полосы.

— Ну, отец, — благоразумно не улыбаясь, откликнулся наследник. — Шутка может и злая, но со стороны это было смешно… а уж как об этом сказывал Тур и того подавно. Но, наверно, это не все проказы Тура, раз Братиша пришел жаловаться?

— Да, правильно, ты догадался, не все, — коротко ответил правитель.

Ярил поднялся с сиденья и подойдя к правому камину, осторожно приоткрыл на нем одну из дверц да неспешно подбросил в глубины его каменного дна два полена, лежащих подле в аккуратной стопочке. Все также медленно и словно раздумывая он вернулся к сиденью и опустившись на прежнее место, немного погодя продолжил:

— Следующий случай был в середине грудня, выпал только снег и Братиша решил в лес за дровами с младшим сыном съездить, как он заметил, для того чтобы размять кости малеха. Запрягли в сани коня. Сели сами на сани, да только поводья тронули, как санные полозья стали расти и удлиняться, да настолько выдвинулись вперед, что как сказал Братиша: «Прямо бери и руби их». Конь стоит, испуганно ржет, сани тоже стоят, а полозья растут, да вперед тянутся и тянутся. Братиша рассердился, соскочил с саней, схватил топор и давай рубить полозья с одной стороны, а сын его принялся рубить их с другой стороны. Братиша говорит, что мы их отрубим, а они еще лезут… сызнова рубим, они вновь ползут. Так они махали, махали топорами, пока не выдохлись и не опустили их. И тут вспыхнули голубым светом полозья и те, которые на санях были, и те, которые они с сыном нарубили, и пропали.

— И на санях тоже полозья пропали, — улыбаясь, спросил наследник, с трудом сдерживая рвущийся из него смех.

— Да, мальчик мой, и на санях тоже, — и теперь уже засмеялся правитель. — Не хорошо, конечно, смеяться, но как я представлю себе лицо Братиши. Когда столько махали топором, так устали, а дрова — то и пропали, а с ними вместе и полозья на санях.

— Ну, что ж, отец, зато на славу они наверно размяли кости, — добавил Святозар и увидев, что отец смеется, и сам захохотал. — А, почему, Братиша решил, что это Тур?