Сквозь переборки

– Когда ты узнаешь, уже может быть поздно. Хорошо. Прервались. На сегодня хватит. Надо все это переварить. Спи давай.

– Дай таблетку. Я узнаю, что им нужно.

– Таблетку? – Черты лица Жени исказились, он сам на себя перестал быть похож. – Тебе нужна таблетка от безумия. Ты всякий раз возвращаешься оттуда еще более безумным, Дима. Не замечаешь? Конечно, надо дать тебе таблетку. И ты все узнаешь.

– Чего это ты, Жень?

Женя выглядел опустошенным, усталым. Наконец он вздохнул:

– Ничего мы не узнаем. Ничего. Ты хочешь таблетку? На, бери.

Кухонный нож по доске. Лезвие опускается на поверхность доски медленно. Нож режет какие-то кусочки, на первый взгляд теста.

– Вот так! – говорит женщина. – Вот и хорошо. А теперь нарежем эти железки.

Она берет небольшие круглые железные болванки и легко их режет на части.

– Как легко ваш нож режет железо, – говорит он.

– Да. Железо вообще легко режется. Особенно в воде.

– В воде?

– Да. Если железо плавает.

– Железо плавает?

– Конечно. Подводная лодка, например.

– Подводная лодка?

– Ну да.

– Считаете, что подводную лодку можно легко разрезать?

– Конечно. Я же режу.

– Вот эти штучки?

– Это не штучки. Смотри, как легко.

– Но… зачем?

– Их очень много.

– Вы их режете, а там внутри люди?

– Люди? Там нет никого. Смотри.

Она приблизила к его лицу кусочек болванки. Эта штука имела очень сложное устройство – внутри шли какие-то микроскопические трубы, кабели. Но внутри никого не было.

– Видишь? Это мертвое железо.

– Мертвое.

– Конечно. Пойдем, я тебе еще что-то покажу.

Они шли по коридору, множество ответвлений, поворотов, а потом – выход на открытую веранду – и перед ним открывается широкая зеленая долина, вдалеке угадываются горы, покрытые лесом, звенят ручьи.

– Что это? – спросил он.

– Нравится?

– Очень.

– Это ваш мир.

– Какая связь между этим миром и миром подводной лодки?

– Все связано.

– То есть миры…

– Разрушаются, цепляясь друг за друга.

– Как домино.

– Как домино.

– То есть если где-то гибнет подводная лодка…

– То рядом разрушается еще один мир.

– Но ведь корабли гибнут тысячами.

– Это только если Судьбе угодно.

– А если не угодно?

– Не гибнут.

– А есть ли свобода?

– От Судьбы?

– От судьбы.

– Чем больше тебе дано, тем больше и спросится. Те, кому дано очень много, сами по себе могут только пальцами шевелить.

– А все остальное?

– А все остальное – Судьба.

– Но ведь…

– Т-с-с! Тише. Ты вспомнил?

– Я? Почему я?

– Так распорядилась она.

– Но что я должен вспомнить? Я не понимаю.

– Ты пытался?

– Я пытался.

– Не получилось?

– Я же сказал, что нет.

– Значит, не судьба. – Вы мне голову морочите!

– Голову? Ты гневаешься?

– Я?

– Ты. Причина и следствие. Это же так просто. Одно переходит в другое. Маленький такой переход. Одно становится иным. Так просто все устроено, а ты этого не понимаешь. Одно перетекает в другое, проходя точку небытия. В этом ему помогает Время. Время есть в каждом атоме, в каждом искривлении траектории, в каждом несоответствии, в каждой необычности. Необычность, непохожесть, неправильность, отклонение от нормы – оно везде. А если это очень заметно – это подарок Времени. Неправильность ведет Судьбу В этом ее интерес, ее существование. Судьбу не остановить. Ей можно только помочь. Оказать небольшую услугу. Ниточка развязалась. Хочется поправить. Ты должен вспомнить.

– Но что?

– Ты поймешь. Еще немного.

– Еще немного и я сойду с ума!

– Ум. Еще одно отклонение. Случилось отклонение – появился ум там, где он не должен был появиться. Он должен созреть. С некоторых пор он только этим и занят. Иногда для этого надо сойти с ума. Раньше ничего не получится. Он созреет.

– Кто?

– Ум.

– Когда?

– Все будет вовремя. Ты наполнишься Временем. Тысячи нитей свяжутся в чудесный орнамент. Ты все сразу увидишь.

– И ради этого вы меня мучаете?

– Мучаем? Всё мучается. Мучителен каждый вздох, каждый удар сердца, течение крови.

– Но вы требуете, чтобы я вспомнил.

– Это важно. Ты видел свой мир. Нельзя все время водить за ручку. За ручку – это не ум.

– А как же эти заявления о том, что те, кому многое дано, должны только пальцами шевелить, а все остальное за них сделает судьба?

– Они должны, но они не шевелят. Они влезают, вмешиваются, меняют все.

– И тогда?

– И вот тогда, когда они вдоволь наломают дров, и вмешивается Судьба. Они могут рушить свой мир, но страдает тот мир, что рядом.

– То есть?

– То есть надо научиться держать в руках земной шарик. Ты никогда не держал его в руках?

– Не приходилось.

– На, подержи, – с этими словами она протянула ему голубой шарик размером с небольшой мячик.

– Это земной шар?

– Не появилось желания забросить его куда-нибудь?

– Нет.

– Вот видишь? Какое простое упражнение для ума. Его границы сейчас раздвинулись – ты научился держать в руках шарик.

– А потом?

– А потом – Вселенную.

– И там еще меньше свободы?

– Конечно.

– И вы считаете, что я вспомню?

– Обязательно. Ты же держал шарик.

Дима открыл глаза. Женя был рядом.

– Сколько я спал? – спросил Дима, глядя в потолок.

– Часа три.

– Ты все время был здесь?

– Отходил ненадолго, даже дремал. Ты спал очень спокойно.

– Спокойно?

– Ну, что там на этот раз?

– На этот раз? На этот раз я учился держать в руках земной шарик.