Сквозь преграды

«Господин Шверинг!

Мне не совсем удобно напоминать вам о такой мелочи, но, случайно узнав от профессора Корфа, что вы находитесь на излечении у него в госпитале, прошу возвратить мне переводом по почте долг в сумме 5000 марок, которые вы одолжили у меня, проигравшись в карты в нашей мюнхенской гостинице “Золотой рог”. Корф – мой близкий друг, вдобавок он в свою очередь ссудил мне деньги, и теперь я хотел бы расплатиться с ним.

С уважением к вам

барон Сальге».

Алексей возмутился.

«Нагленькое посланьице. Скажи на милость, оказывается, я проиграл в карты, да еще не малую сумму – 5000 марок. Но при чем же тут профессор Корф? Какая-то неумная затея! К тому же стоило ли этому барону Сальге приезжать из Мюнхена только для того, чтобы опустить письмо в эвакопункте. Очевидно, кто-то хочет спровоцировать меня…»

В землянку вошел Фридрих Ганн. Алексей не взглянул в его сторону. Ганн обнял Алексея за плечи.

– Чем расстроен, Генрих? Что-нибудь дома?

Алексей испытующе посмотрел на Ганна.

– Фридрих, я здесь человек новый и мне не с кем поделиться своими заботами. Прошу твоего совета, – и он передал Ганну письмо барона. Тот внимательно прочитал и удивленно поднял тонкие брови.

– Что все это значит, Генрих?

Алексей в упор посмотрел на Ганна и вздохнул.

– Хотят подцепить меня на удочку… Не успел сюда прибыть, как уже появились завистники и враги.

Ганн нахмурил брови.

– И ты догадываешься, чьих рук это дело?

Алексей кивнул головой.

– Да за такие вещи… – Ганн возмущенно бросил письмо на стол. – Немедленно доложи командиру части и потребуй расследования.

– Если бы я точно знал…

Ганн настаивал:

– Раз проигрыш, о котором говорится в письме, лживо приписывается тебе… Кроме того, здесь указан обратный адрес барона Сальге. Не следует ли написать ему? А впрочем, может быть, такого барона и нет совсем. Надо выяснить все… Да и существование гостиницы «Золотой рог» тоже очень сомнительно. Я был как-то перед войной в Мюнхене и не припомню гостиницы с таким названием. Правда, может быть, совсем маленькая, где-нибудь на окраине… Генрих, я помогу тебе. Скажи только, кого ты подозреваешь в этой гнусной проделке?

– Эргарда Босса. Начальника штаба группы подполковника Шома.

– Босса? – удивился Ганн и, опустив голову, задумался: – Если Босс – ставленник Штальбе и Шома – окажется недостойным назначения, это будет сильным щелчком по носам этих высших командиров. Я буду этим очень доволен, – тихо проговорил Ганн.

– Почему? – удивился Алексей.

Ганн, несколько поколебавшись, зорко взглянул на Алексея.

– Видишь ли, меня обвиняют в вольнодумстве. Шом считает меня чуть ли не сторонником русских. Ну, к примеру, я отказываюсь при выполнении боевых заданий бомбить и обстреливать мирных жителей и все то, что не имеет отношения к военным объектам. Что бы против меня ни предприняли, я останусь при своем убеждении, – на лице Ганна отразилась непреклонная решимость. – Я солдат и честно выполняю свой долг, но я не детоубийца! А Босса, этого труса, мы быстро посадим на место.

Алексей крепко пожал протянутую руку капитана.

Тем временем группа майора Вебера, пронизав облачность, барражировала в квадрате 28–60.

Советские бомбардировщики разгрузились над железнодорожным узлом и легли на обратный курс. Группа Шома, как и было задумано, атаковала сопровождающих истребителей. Шом видел, как его асы, один за другим, выбывают из строя, а бомбардировщики русских безнаказанно уходят в сторону линии фронта.

«Где же Вебер? Почему он не завершает операцию?» – подумал он.

– Ягуар!.. Доннер веттер! Где ты, почему не выходишь на перехват, почему не выходишь на перехват?!

И тотчас же в микрофоны последовал ответ:

– Не вижу цели, не вижу цели!

Шом хотел выругать Вебера, но в этот миг два русских летчика атаковали его. Шом, яростно отбиваясь, решил вывести из боя свою изрядно потрепанную группу, но его машина, обстрелянная перекрестным огнем, штопором врезалась в землю. Шом не успел выпрыгнуть с парашютом.

Операция была сорвана…

После неудачного вылета на боевое задание все ходили подавленные и злые. Надо же такому случиться! Хорошо разработанная операция с треском провалилась из-за неверного указания квадрата боевых действий.

В приказе по части было указано полное несоответствие Вебера занимаемой должности. Теперь фон Штальбе с нетерпением ждал, когда поправится капитан Шверинг, чтобы поставить его во главе авиагруппы.

В землянке, где помещались командиры, больше не смеялись и не веселились… Майор Вебер непробудно пьянствовал и целыми днями спал, чтобы забыть позор.

У Алексея же, напротив, настроение было приподнятое. Он был доволен своей работой.