Сквозь пространство

Преодолевая слабость в теле, Мэл кивнул и стал подниматься, большую часть веса перекладывая на Джини. Но она была не против. В конце концов, после того, как он защитил ее, меньшее, на что Джини была способна: дотащить его на себе до вышки. Позади раздалось шуршание, а потом куст обогнал их, раздраженно размахивая листьями. В это мгновенье она смогла пристальнее его рассмотреть. Создание походило на До, но листья были более острыми. Очевидно, он мог уплотнять их структуру — тогда они и вовсе превращались в подобие лезвий.

Опасное растение.

С чего-то решившее им помочь.

Джини понятия не имела, что на этой планете делал, по всей видимости, представитель вида «Дерменторус Аудакис Кольчатый», являвшийся родственным Дерменторусам Обыкновенным. Как часто случается, у прародителей вида был более простой геном, набравший дополнительные качества к тому времени, как появился Аудакис.

Стоявший перед ними куст тем временем буквально ощетинился. В голове Джини некстати мелькнула мысль, что Аудакис сейчас походил на нахохлившегося петуха, отчитывавшего своих куриц. Если бы ситуация не была столь серьезной, она бы рассмеялась. Очаровательный малыш.

— Нам нужно туда, — указала Вирджиния на вышку, едва слышно произнеся слова.

Дак, как решила его дальше звать Джини, отрицательно мотнул макушкой, а потом будто бы на секунду поник, видимо, смиряясь с их планом. Махнув Вирджинии веткой, он быстро направился к кустам, находившимся в противоположной стороне от тех, за которыми скрылась Нариса.

Джини последовала за ним, стараясь не отставать от их спасителя и двигаться как можно тише. Если бы неделю назад ей кто-то сказал, что скоро она будет схвачена Коллекционерами, а потом освобождена Дерменторусом, спокойно разгуливающим по Банадае, Вирджиния бы ни за что не поверила.

Мэл старался идти сам, хоть его и знатно пошатывало, но Джини вполне справлялась, обхватив одной рукой его за талию, а вторую положив себе на плечи.

«А вот и наша миллиардная процента», — подумала Джини, едва заметно улыбнувшись.

Может, Банадае все же оставит их в живых.

Глава 33

Малкольм заставлял себя переставлять ноги лишь на каком-то упрямстве и желании выбраться, наконец, отсюда. До скрипа стискивая зубы, он дышал и вглядывался в дорогу перед собой. Теплое плечо Вирджинии впивалось ему в бок, каким-то невероятным образом помогая оставаться в той части сознания, где его не мучили галлюцинации. Однако, словно бесплотные прозрачные призраки на краю зрения, перед ним возникали то солдаты Союза, то студенческие друзья, так запросто плюнувшие на него, то какие-то кошмарные создания, рожденные в его снах. Они бы сильно отвлекали, не будь он так сосредоточен на том, чтобы не упасть и помогать Джини вести его. Надо же, это в который раз ученая помогала ему и тащила на себе?

Облизав пересохшие губы, капитан вновь почувствовал на языке тот самый приторно-сладкий привкус странного фрукта и с удивлением словил себя на мысли, что снова хочет попробовать его. Мозг тут же начал подстраивать оправдания. Кэпу точно стало легче именно от его мякоти и сока, мучения мгновенно прошли, и сейчас было бы как раз к месту, вновь перестать ощущать горячую боль. Она расползалась по спине обжигающими пальцами, била в голову дурманящей иглой и заставляла постоянно щуриться от очередного приступа.

— Опять ты, — слабо проговорил капитан, вглядываясь в мельтешащие живые ветки, быстро, но плавно передвигающиеся впереди. — Следил за нами?

Куст, не останавливаясь, зашуршал так, словно фыркнул.

Огромная башня медленно приближалась, все сильнее выпячивая чернеющие в ночи металлические бока. Старая военная постройка, видимо, до сих пор отдавала тепло, ведь по мере их приближения становилось все жарче. Мэл покрылся испариной, втягивая теплый сладкий воздух. Где-то рядом росли те самые фрукты. Шаги пусть и давались ему тяжелее обычного, но все же Малкольму стало немного лучше с того времени, как они покинули то позорное место. Он попробовал пошевелить сломанной кистью, но эта идея, как и многие его опрометчивые выходки молодости, оказалась хреновой. Он едва сдержался от вскрика, переводя боль в ругань.

— Как выберемся, возьму отпуск и неделю погрею задницу на одной из лун Мельины. Сутки напролет буду валяться на песке и плавать в море, — сдавленно процедил он, стараясь больше не тревожить руку. — Ни людей, ни чокнутых полудурков.