Сквозь слезы. Русская эмоциональная культура

Шлю привет Ольге Леонардовне, которая меня, конечно, забыла. Я бы зашел к ней в Москве, если бы был только уверен, что не в тягость. А как мне хочется поплакать с ней в Вашей «Чайке». Господи, как хочется861.

По всей очевидности, артист имел в виду сцену жесткой ссоры между Аркадиной и Треплевым в третьем действии чеховской пьесы, в ходе которой сын называет мать и ее сожителя «рутинерами в искусстве», а мать обзывает сына «декадентом», после чего они обмениваются целым рядом инвектив, что вызывает у обоих слезы, а затем раскаяние.

Мейерхольд, оказавшийся, по выражению Татьяны Шах-Азизовой, «невольным прототипом» Треплева, о котором Чехов при написании пьесы вовсе не знал862, провозглашает, подобно своему герою, необходимость новых форм в театре и постепенно дистанцируется от психологического подхода Станиславского. Резко критикуя натурализм Художественного театра, он приступает к созданию своей концепции нового условного театра, которая оказала мощное влияние на современное театральное искусство. При этом Мейерхольд продолжает с симпатией относиться к чеховскому «театру настроения», сосуществовавшему в МХТ с натуралистическим театром. Как показывает театроведческий корпус нашего исследования, чеховские пьесы, до краев наполненные эмоциями, находят своих режиссеров и актеров вне зависимости от эстетических концепций, которым они следуют, будь то условный театр Мейерхольда, эпический театр Брехта или старый добрый театр переживания Станиславского. Эти кажущиеся такими разными теории могут прекрасно сочетаться в театральной практике. И слезы, предписанные Чеховым, на театральных подмостках могут быть как условными или остраненными, так и реальными. Оценит их зритель.

А теперь зададимся вопросом: кто из драматургов XX столетия и, возможно, начала нынешнего, XXI века продолжил традиции чеховской драматургии настроения? Используются ли еще «слезные» ремарки? Какие эмоции присущи современным персонажам? Пожалуй, из всех драматургов советского периода самым близким чеховской эстетике является Александр Вампилов (1937–1972), чьи пьесы неизменно входят в репертуар многих российских театров. Будучи новатором, как и Чехов, Вампилов отказался от морализаторства и романтичности драматургии оттепели и вывел на сцену двусмысленных персонажей, совершенно не вписывающихся в парадигму советского мейнстрима. Именно поэтому необычные пьесы сибирского драматурга с трудом пробивались при его жизни на сцену, и особенно это касалось столичных театров. Ведь в те застойные времена для постановки современных пьес необходимо было получать разрешение от чиновников главлита и прочих крайлитов. Потребовалось время, чтобы талантливые пьесы Вампилова преодолели глухую стену непонимания, страха и ретроградства.

Френели Фарбер в монографии «Александр Вампилов. Ироничный наблюдатель» подчеркивает такие драматургические черты, сближающие Вампилова с Чеховым, как элементы абсурда, слияние комического и серьезного, использование гротеска и иронии, а также эмоциональный подтекст863. Американская исследовательница отмечает, что эмоции персонажей, сплетение их чувств очень важны для обоих драматургов, хотя в случае Вампилова эмоции предстают скорее одним из средств, которые он использует для описания процесса самопознания, присущего мужским персонажам его пьес864. Особенно показательной в этом плане является «Утиная охота» – самая загадочная и самая сложная пьеса Александра Вампилова, построенная как череда флешбэков. Зилов, главный герой пьесы, это немного чеховский Иванов периода раннего застоя. Запутавшись во взаимоотношениях с женщинами, полностью разочаровавшись в заурядном окружении, а заодно и в себе самом, он переживает экзистенциальный кризис и находится на грани самоубийства. В сцене воспоминания-вспышки об уходе жены, уставшей от его постоянной лжи, Галине пришлось закрыть дверь на ключ, поскольку Зилов хочет помешать ее отъезду:

       Галина, опустившись перед дверью на пол, плачет.

Зилов […] Открой, добром тебя прошу… Не доводи меня, пожалеешь.

       Галина плачет громче.

Ну, ладно, открой. Я тебя не трону… А этого друга, слышишь, я его убью… Открывай!.. Никуда ты не уйдешь… Это просто немыслимо.

       Галина поднялась, вытерла слезы.

[…] Послушай! Я хочу поговорить с тобой откровенно. Мы давно не говорили откровенно – вот в чем беда… (Вампилов А. Утиная охота. С. 254–255).