Сквозь столетие (книга 1)

— Боже мой! — Старик восторженно поцеловал ей руку, назвал себя Андрианом Даниловичем. — Мадам! Только подумать! Через двадцать пять лет посчастливилось встретить такую милую женщину из Петербурга. Что вы сказали? Уже более тридцати пяти лет, как выехали из Петербурга! Это для нашего делового разговора не имеет значения. Но мне очень приятно встретить землячку. А я двадцать пять лет не видел Петербурга. В последний раз стоял над Невой у Зимнего дворца… Зимний дворец! Сколько воспоминаний в моем сердце! Вам неприятно слушать. Согласны слушать? Вот и хорошо. А мне почему-то показалось, что я надоел вам. Так слушайте! Вы мне принесли огромную радость, я слышу ваш петербургский, да, да, петербургский акцент. Возможно, я не совсем точно выразился. Ну, скажем, о петербургском акценте. Простите, что я так много говорю о Петербурге, у вас душа болит за мужа и сына, а я докучаю своими старческими никому не нужными воспоминаниями. Вы знаете, вскакиваю ночью с кровати, и кажется мне, что в окно смотрит петербургская луна, будто бы я только что вернулся с Сенатской площади, где гулял и декламировал пушкинского «Медного всадника». Простите за сентиментальность. Это, видимо, от проклятой старости. Повторяю, в этом заброшенном в степи Белогоре впервые встретил милую петербуржанку. А недавно видел петербуржца. Он, как метеор, появляется на нашем белогорском горизонте и молниеносно исчезает. Познакомились мы с ним тут совершенно случайно. Двадцать пять лет тому назад я был молодым человеком, пускай относительно молодым, но ведь тридцать пять — это молодость, это не шесть десятков, которые ношу за плечами, собираюсь уже уходить на пенсию. Так вот, двадцать пять лет тому назад я был смелым и отчаянным, мечтал о подвиге. Возможно, это для вас неинтересно? Даже благодарите меня? Хорошо! Значит, и вас заинтересовала моя жизнь. Благодарю, благодарю! Был смелым и храбрым. Да, Да! Смелым. А потом вдруг в один прекрасный день, когда узнал об одном событии, я испугался. Испугался и дал клятву никогда больше не заниматься такими делами. Вы не спрашиваете, что это за событие? Благодарю за тактичность! Вы настоящая петербуржанка! Это был в подлинном смысле взрыв. Собственно, вы, Мария Анисимовна, сейчас в таком положении, в каком я тогда был, четверть века тому назад. И поэтому я верю вам и доверяю. Только отнеситесь к моим словам спокойно. Я тогда был не прямо, а косвенно соучастником покушения. Я этим не бахвалюсь перед вами и, как бы это выразиться, не кичусь, что ли, но кое в чем помогал одному человеку, которого звали Степаном и который что-то делал в подвалах Зимнего дворца. Об этом никто, кроме нас двоих, не знал, а после его смерти так никто и не узнал и не узнает. А я, ничтожный червь, испугался и убежал из Петербурга. Там осталась моя любовь… Еще раз простите, но расскажу немного о своей жизни. Тут я женился, у меня есть дети, и внук уже появился на свет. Я, бывший студент, бывший правовед, оказался в Белогоре, убежал сюда, потому что дрожал как заяц, боясь, чтобы никто не узнал о моей дружбе со Степаном. Я был старше его, в университет поступил почти в тридцать лет и думал, что буду вечным студентом. Но «Гарун бежал быстрее лани», как писал поэт. Вот так и я бежал, летел, мчался из Петербурга. И вот оказался здесь, и отсюда — никуда ни шагу. Проходили годы, десятилетия, а я, как пень, оброс мхом. Правда, немного расшевелил меня петербуржец, тот, что метеором врывается в нашу белогорскую атмосферу. Залетит, блеснет и исчезнет. А недавно устроил какую-то конспиративную встречу. Я не знал, с кем он собирается встретиться. Но разрешил ему воспользоваться моей квартирой, о чем он настойчиво меня просил. Он должен был передать одному человеку какую-то книгу. Я не спросил какую. Улыбается, берет меня за плечо, обнимает. Сказал, что давно не видел этого человека, почти двадцать лет, и хочет преподнести ему подарок. Я отдал ему ключ. Хорошо, что никто не мешал ему, потому что жена ездила в Полтаву к своей сестре. Когда вернул мне ключ, очень благодарил, сказал, что вовек не забудет этого. Побыл еще один день и исчез. Почему я говорю вам об этом? Во-первых, потому что встретил землячку-петербуржанку, а во-вторых, простите, начал забывать. Может, я уже говорил об этом. Простите великодушно. Во-вторых, у вас такое горе и вы не выдадите меня полиции, да, кроме того, вы женщина интеллигентная. Я вам надоел?

— Нет, нет, слушаю с огромным вниманием.

— Удивительно. Думал, что для посторонних людей мое прозябание совсем неинтересно. Кажется, все рассказал, теперь вот что хочу сказать. Я могу кое-что посоветовать вам…

— Простите, что перебиваю. Буду вам очень благодарна за совет. Но прежде скажите мне, как… как зовут того вашего знакомого, «метеора»? — А сама с тревогой ждала ответа.