Сквозь страх

«От края»… То есть от угла дома?

Я стояла и смотрела на окошко. Голова соображала плохо, я могла думать только о том, что головная боль усиливается. К тому же сегодня жарко, на часах – половина первого, самый солнцепек. На меня сверху словно лились потоки расплавленного золота. Если стоять на жаре, немудрено и солнечный удар заработать.

Пришлось уйти обратно в дом: толстые стены не пропускали зной, тут было прохладно. Я пошла на кухню выпить воды. Налила полный стакан, добавила лед и дольку лимона, присела, стараясь осмыслить прочитанное и увиденное, когда услышала характерный шум: во двор заехала машина. Слышно было чересчур хорошо: по всей видимости, я неплотно прикрыла входную дверь.

Со мной, как правило, такого не случается. Лишнее доказательство того, что мне в самом деле нехорошо. Кто мог приехать? Или Юра, или Агата, все остальные позвонили бы в дверь, попросили разрешения припарковаться.

Опираясь на стол, я поднялась и пошла в коридор. Не хочу, чтобы увидели оставленную открытой дверь, это вызовет новую волну упреков в мой адрес.

Подойдя к двери, я распахнула ее – упреждающий маневр! – и увидела идущего к крыльцу Юру. Вид у него был сосредоточенный, даже мрачный, но вместе с тем немного испуганный. За меня переживает, точнее, за ребенка.

– Сбежал с работы? – спросила я. – Боишься, испорчу твое имущество?

– Прекрати ерничать. – Он подошел вплотную. – Не придирайся к словам. Ты же отлично поняла, что я имел в виду.

Я усмехнулась.

– Еще недавно сказала бы, что поняла. Что мы близкие люди, изучили друг друга за эти годы. Мало ли, сорвалось словечко, ерунда какая. Но теперь… – Я пристально смотрела на Юру, и он почему-то покраснел, словно его уличили в плохом поступке. – Теперь мне думается, что не так уж хорошо я с тобой знакома.

Он потер лоб рукой, в которой были зажаты ключи от машины.

– Давай зайдем в дом. Жарища, тебе вредно, ты вся красная. Болит что-то?

– Ничего не болит, – снова солгала я о своем самочувствии.

Голова раскалывалась, живот неприятно потягивало. Стоять было трудно, хотелось присесть, поэтому я подчинилась: отступила вглубь дома, пошла на кухню, села на диван.

Юра шел за мной. Я сделала глоток из своего стакана. Лед растаял, вода успела согреться. Надо бы льду добавить, но вставать не хотелось, а мужа просить – тем более. Он подошел к окну, потом открыл холодильник, взял банку газировки. Юра выглядел неуверенным, но в то же время задиристым – странное сочетание. Я молча ждала, когда он начнет разговор.

– Что ты говорила о записях?

Тетрадка была все еще у меня в руках, и я протянула ее мужу.

– Закладки положила в нужных местах, посмотри сам.

Юра взял записки, при этом лицо у него было брезгливое, опасливое, точно я предлагала ему прикоснуться к ядовитой змее или бородавчатой жабе.

Некоторое время он читал, я пила воду, пытаясь угадать его реакцию. Никак не могла сообразить, почему Юра так сильно нервничает: под мышками появились темные круги, губы сжаты.

– И что все это доказывает?

– Ты даже не дочитал.

– Чего дочитывать? Без того ясно: впечатлительная барышня наслушалась страшилок, вот ей и стало мерещиться.

К горлу подкатил ком, в глазах потемнело от разочарования.

Он не верит! Все равно не верит мне, как я ни бейся!

– Как же доказать тебе… – начала я.

– Что доказать? – Юра сорвался на крик. – Зачем? Лора, хватит разыгрывать из себя детектива, хватит выдумывать, рыться в бумагах, искать то, чего нет! Уймись уже, отдыхай, спи, вынашивай ребенка спокойно! Если бы ты знала, как я устал.

Я вскочила на ноги.

– Поняла уже, что ты устал от меня! – крикнула я.

Голову пронзила новая вспышка боли, я прикусила губу.

– Не от тебя, а вот от этого! – Муж вскинул руку, в которой была зажата тетрадка, и потряс ею перед моим носом. – Если человек вбил себе что-то в голову, он всегда и во всем будет искать и находить подтверждение своим убеждениям. Ты невзлюбила это место, уперлась рогом и не желаешь тут жить, поэтому везде ищешь подтверждения, что дом плохой, опасный. У тебя галлюцинации, дорогая моя! И ты раз за разом подпитываешь свои бредовые идеи.

– То же самое можно сказать о тебе, – возразила я. Говорила, сжав челюсти: боялась, если слишком широко раскрою рот, меня вырвет. В висок будто сверло ввинчивалось, затылок ломило. – Ты влюблен в этот дом, потому и не хочешь замечать, что он дурной.

Мы уставились друг на друга. Повезло, что Ксюша этого не видит, не слышит, как родители орут друг на друга.

– Юра, прошу тебя, – сделала я еще одну попытку спокойно объясниться, – прочитай внимательно, без предубеждения. Ты увидишь, таких совпадений попросту не бывает. Я не говорю, что дом плох, ты не прав. Просто хочу разобраться. Если мы поймем, что здесь случилось, почему люди видят в здании… нехорошие вещи, то сможем предпринять что-то. Всегда ведь лучше знать, чем оставаться в неведении. – Муж молчал, и я расценила это как хороший знак. Приободрившись, продолжила: – Записи обрываются, но в конце девушка написала интересную вещь, оставила подсказку.

– Вот как? – холодно спросил Юра.