Сквозь свинцовую вьюгу

Вместе с командиром роты неотлучно находится наш взводный младший лейтенант Волобуев. Сегодня, будучи дневальным по роте, я слышал, как лейтенант, обратившись к нему, спросил:

— А меня, наверное, в роте не любят? Называют жестоким, самовластным? — И, не дождавшись ответа, заговорил, казалось, сам с собой: — А как же иначе? Война! Ни малейшей расхлябанности. Сжать себя в кулак! Вот что требует от нас фронт...

Лейтенанта неожиданно вызвали в штаб, к начальнику разведотдела. Оттуда он вернулся в приподнятом настроении.

— Предстоит вылазка в Бабаи[4], — сказал он. — Дельце пустяковое. На задание пойду сам. Захвачу с собой связного и трех бойцов.

Волобуев с тревогой взглянул на ротного:

— Вы нездоровы, Василий Моисеевич. Может, я пойду с группой?

Берладир сердито насупился. Верхняя губа его стала нервно подергиваться.

— К черту все болезни! Не время сейчас по койкам валяться. Какой я командир, если обстановки не знаю...

Спорить с ним было бесполезно.

Через несколько минут он натянул поверх полушубка белый маскхалат, захватил автомат, пару гранат, бинокль.

— Ну, бывай! Жди к ночи, — прибавил он с порога.

С ним пошли связной командира Алексей Павлов, солдаты Витя Певцов, Осипов и Балыбин. Погода выдалась тусклая, облачная. Под вечер разведчики по мелколесью стали незаметно подползать к Бабаям. Надо было узнать, есть ли там немцы. Рядом с деревней тянулся пологий заснеженный холм, поросший редкими молодыми дубками и березками. Шурша голыми ветками, жалобно насвистывал февральский ветер. Холм казался пустынным.

— Удрал немец. В Бабаях ни души.

Лейтенант присел на снег, сложив под себя по-турецки ноги, стал вглядываться в ту сторону холма, за которым находилась деревушка. Бойцы сделали то же.

Так прошло с полчаса.

Внезапно впереди, метрах в ста пятидесяти, между деревьями замелькали темные фигурки немецких солдат. Лейтенант прилег за пень, осмотрелся. Рассыпавшись цепью, гитлеровцы, численностью до взвода, передвигались по заснеженному холму. На белом фоне они с каждой секундой выделялись все яснее и отчетливее.

Лицо командира стало озабоченным. Он знал, что в пятистах метрах позади, у дороги, проходит наш передний край. Надо было предотвратить внезапное появление гитлеровцев. И лейтенант решил принять бой. Он оглядел бойцов, улыбнулся, вполголоса сказал:

— Сейчас мы их встретим по-гвардейски. Без команды не стрелять!

Когда до врага оставалось не более семидесяти метров, лейтенант скомандовал:

— По фашистам огонь!

Одновременно ударили пять автоматов. Короткими очередями разведчики стали поливать растерявшихся гитлеровцев. Десятка полтора их рухнуло на снег. Остальные начали отходить. Но вскоре гитлеровцы поняли, что перед ними лишь горсточка русских солдат. Они остановились, а затем, перебегая от дерева к дереву, стали окружать наших. Вражеские пули все чаще и чаще взвихривали снег.

Маленький Витя Певцов, лежа на снегу, экономил патроны, стрелял короткими очередями, тщательно прицеливаясь. И когда от его огня падал фашист, он восклицал: «Еще одному капут!» Но кончались патроны. Справа, пригнувшись, бежал здоровенный немец. До него оставалось не больше двадцати метров. Певцов привстал, бросил гранату, но в ту же секунду сам упал, сраженный пулей.

Боец Осипов, плотный, широкоплечий, раненный в правую руку, схватил автомат в левую и продолжал стрелять.

Смертельно раненный Балыбин, лежа с лейтенантом, умолял его:

— Возьмите патроны. У меня целый диск...

Немцы все тесней и тесней сжимали кольцо.

— Рус, сдавайсь! — доносились хриплые возгласы.

Короткие автоматные очереди были ответом.

Рядом кто-то застонал. Лейтенант увидел, как неуклюже завалился на бок Осипов. Пуля пробила ему грудь.

Теперь в живых оставались только двое: командир и его связной Лешка Павлов. Пуля задела лейтенанту щеку, вторая перебила левую руку. Он подполз к связному, зашептал:

— Выбирайся к своим... А я... Я буду драться.

Лешка умоляюще посмотрел на командира:

— Никуда я от вас не пойду, товарищ гвардии лейтенант!..

— Приказываю! Немедленно уходить. Слышишь?! Поднявшись во весь рост, с залитым кровью лицом, лейтенант бросил одну за другой две гранаты и в ту же минуту упал на снег, перерезанный автоматной очередью.

...Прошли годы. Стираются постепенно следы войны. Но в памяти народной никогда не изгладится подвиг смельчаков-разведчиков во главе с лейтенантом Берладиром, отдавших свои светлые жизни за счастье поколений.

На войне всякое бывает

Поздним вечером 17 февраля наша дивизия вступила в Мерефу — крупный железнодорожный узел, расположенный в 28 километрах юго-западнее Харькова.

Утомленные переходом, распутицей, бессонными ночами, бойцы с вожделением смотрели на приветливые огоньки поселка и мечтали об отдыхе. Но редко удается разведчику поспать ночью. Шмелькова вызвали в штаб.

— Прощай ночлег, да здравствует разведка! — говорит Лыков.

Так оно и вышло. Получено задание узнать, есть ли немцы в Утковке.

Утковка — железнодорожная станция. Шоссейной дорогой до нее не более пяти километров. Но, двигаясь по шоссе, мы рискуем попасть в засаду, подорваться на минах.