Сквозь тени 90-x. Банды и магия

Ловко поднырнув и развернув корпус, я нанес удар в печень левой, а затем правой — в челюсть пьяницы. Обычно после такой комбинации можно расслабиться, но в новом теле не хватало сил, чтобы свалить мужика, который знал, как держать удар. Тем не менее, даже слабый, но точный панч выбил его из равновесия. Отец покосился, в его глазах читалось смятение. Алкоголь явно не способствовал хорошей координации. Он споткнулся и ударился головой о зеркало, висевшее на стене справа. Звон разбитого стекла эхом разнесся по комнате, вызвав истерический вопль женщины из кухни, словно ее мир вдруг рухнул.

Батя оттолкнулся перчаткой от поломанного зеркала и принялся поедать меня бешеным взглядом. С бритого черепа его стекала скромная струйка крови и не торопясь пряталась за ухом.

Он ударил себя по лицу несколько раз перчаткой и, как бульдозер, попер на меня. Какой крепкий, зараза! Прямо с ног я метнул тапочками в лицо бате. Первый снаряд тот отбил, а второй прилетел ему в лоб. Доля секунды замешательства оппонента подтолкнула меня к действиям. Я прыгнул вперед и ударил локтем по диагонали, метясь опять в подбородок. Батя удивил, откинул голову назад, после чего я потерял контакт с поверхностью. Крепким захватом тот меня бросил через бедро, а затем взял на удушающий. Как освобождаться от этого приема я знал, но слабое тело не располагало достаточными ресурсами.

Меня спасла мать, что выскочила из кухни, а после схватилась за веник. Ну, тот, которым обычно валенки от снега отряхивали… и принялась лупить нас.

— Все, все, сдаюсь! — прокричал отец и выпустил меня из своей мертвой, как у бульдога, хватки, а затем оттолкнул.

Ну и семейка мне попалась! Мать еще полминуты награждала нас щедрыми ударами, а мы покорно прикрывали голову и терпели. Веник тем временем окрасился в красный цвет, после многократного прилета по сочащейся жизненными жидкостями голове отца. Меня измазало в крови. Тут-то я и понял, что женщина она вроде добрая, но доводить ее не стоит.

— Клавдия, харэ! — строго произнес отец и юрко поймал орудие домохозяйки, зажав его меж перчаток. — Все уже! Посостязались. Жрать хочу, что там такое вкусное приготовила?

Суровый взгляд отца вывел Клавдию из боевого ража.

— Суп с картошкой. Ты хлеб купил? — спросила она, как ни в чем не бывало. Даже не запыхалась.

— Не купил. Слышала, что в ресторанах кладут сухари прямо в суп? Так что сегодня ужинаем по-модному. Ну, иди накрывай стол, чего ждешь? А Славик мне пока пластырь наклеит.

Я поднялся на ноги. Тело внезапно охватил мандраж. Меня люто потряхивало, словно после первой драки в жизни, и ничего я не мог с этим поделать. Такое состояние во время боевой задачи зачастую приравнивалось к смерти не только себя, но и соратников. Пришло мерзкое осознание того, что уровень духовитости Славика находится едва ли не в минусах. Трус, одним словом.

Дух, мана, прана, ци — в разных культурах мистическую энергию, скрывающую тайные возможности, называли по-разному, но ее суть оставалась неизменной. Радовало то, что Вячеслав обладал даром, то есть способностью стать ведуном, и это ощущалось нутром, как тихий шепот в глубине души. Большинство людей лишены перспективы овладеть магическими навыками, и, пожалуй, это справедливо.

Однако было бы странно, если бы могущественная реликвия, из-за которой погибли мои соратники, переселила меня в тело обычного человека, а не в обладателя потусторонних сил.

Из раздумий вывел бархатистый, мурчащий и довольный, как у сытого кота, голос бати, что уже успел протрезветь.

— Сла-а-авик, пойдем умоемся, а потом ты мне дырку на башке заштопаешь… ну хулиган, а-а-а? — сказал отец своим дерзким и хриплым голосом, после чего захохотал.

Мандраж моментально спал. Куда я вообще попал? Отец рад тому, что забрызгал кровью квартиру и пытался побить сына. А не одержимый ли он? Я насторожился.

Одержимыми называли маньяков, серийных убийц и прочих лиц, жаждущих человеческих мук. Людьми к тому моменту они уже не были. Нечестивцы испытывали эйфорию, когда проводили пытки да истязали жертв долгими днями. При этом по максимуму поддерживали жизнь в страдающем, с целью продлить себе удовольствие. Питались страхом и отчаянием бедолаг. Обычно такими становились по воле сильных темных ведунов или случайно, самостоятельно, от крайне горькой жизни. Среди прочих способов — чрезмерное употребление наркотиков, особенно тех, которыми наводняли Россию спецслужбы враждующих стран. Но батя точно не наркоман. Слишком уж крепкий дух у него, и это несмотря на пристрастие к алкоголю.

Вдруг вспомнились очередные фрагменты из прошлого Славика. Батя сидел в тюрьме одиннадцать лет за убийство. То есть, когда мне было пять лет, он сел, а год назад освободился. Значит, убийца. Теперь понятно, почему отец так разъярился из-за тапочек. Зэки не любят, когда трогают их личные вещи.

Сопоставляя факты из воспоминаний обоих сознаний (меня реального и Славика), я сделал вывод, что вероятность одержимости выше среднего. Если сейчас он схватится за нож, то быть большой беде. Мы с матерью в опасности.