Сквозь тернии

Яська развёл руками, открыл пошире раму, осмотрел новоиспечённого друга с головы до пят. Надо сказать, одет тот был странно – и это ещё мягко сказано. На голове – драная бейсболка, нахлобученная козырьком назад, как у киношных рэперов; на плечах, будто на вешалке в прихожей, повисла старая телогрейка, из-под пол которой выглядывают голые коленки. На ногах, как уже упоминалось, – стоптанные галоши. К правой пристала ряска. Голень чуть выше рассечена, – скорее всего, об осоку.

Внезапно Яська понял, что Колька не ночевал дома. По крайней мере, если и ночевал, то встал по заре. Только, вот, непонятно зачем.

- Чего вылупился? – Колька явно смутился пристального взгляда друга, снова затоптался на месте, окончательно добивая неуступчивую крапиву.

- А ты чего так вырядился?

Колька оглядел себя со всех сторон – выглядело комично: будто сурикат, на которого надели костюм, как в рекламе.

- Вырядился... А ты попробуй поутру, по росе-то! Небось, сразу к мамке в кузовок запросишься!

- Куда-куда?

- А, не бери в голову, – Колька махнул рукой: мол, всё равно не поймёшь всех деревенских тонкостей.

Яська собирался уже обидеться, но попросту не успел.

- Я чего пришёл... – Колька зашарил в сорняках под окном. – Вот. Ты ведь его из-за меня позабыл вчера.

Яська от удивления чуть было не свалился с подоконника.

- Колька, да зачем!

Колька вздрогнул, прижал крынку с молоком к полам телогрейки, шикнул:

- Ты чего горлопанишь, будто на пожаре! За уши не тягали давно? Сейчас, вот, бабка твоя проснётся, не поздоровится тогда!

Яська ухватился обеими руками за рот, мысленно вновь и вновь обзывая себя беспечным и несмышлёным.

- Ой, я не ожидал просто. Прости.

Колька по-взрослому выждал, потом снова скользнул к окну, протянул крынку.

- На, в холодильник запихни, а то скиснет – ночи нынче тёплые стоят, – он поёжился.

Яська благодарно принял вчерашний опус, за который изрядно проехались по мозгам, – чего уж там: заслужил.

- Да я бы и сам за ним сгонял! Я только потому так рано и поднялся.

- Рано?! – На сей раз сорвался уже сам Колька – чуть было не присвистнул на всю округу, – но снова вовремя совладал с эмоциями и лишь усмехнулся: – Ну ты и отлил, засоня.

- А чего? – Яська пропустил странную «засоню» мимо ушей. – Я так рано только в школу встаю. Смысл ещё и на каникулах организм изводить?

- Изводить... – Колька сплюнул. – Если так долго дрыхнуть, он ещё скорее изведётся! Организм твой.

Яська надулся: и кто сказал, что когда ума много – это хорошо? Вон, достаточно на Кольку поутру посмотреть: зануда занудой.

Яська хрюкнул.

Колька тут же отреагировал:

- Да хорош тебе давиться! Я полночи по росе бродил... – Он тут же осёкся, скользнул взором в сторону, принялся напоказ чистить телогрейку от приставучих семян одуванчика: по всему надеялся поскорее уйти от невольно затронутой темы.

Однако было уже поздно.

- Полночи? – Яська ловко перевалился через подоконник и встал рядом со сконфуженным Колькой. – Так ты разве не за крынкой бегал? Я поначалу подумал...

- Сдалась мне твоя крынка! – Колька снова сделался прежним: серьёзным и немного надменным. – На обратном пути вспомнил, когда через овраг лез. Дай, думаю, хоть что-нибудь путное за ночь сделаю.

- Так куда же ты ходил?

Колька засопел: по всему видно, борется с собственными чувствами.

Яська украдкой глянул на друга. Действительно, одна часть Колькиной души явно желала всем поделиться – глаза так скачут по Яськиному лицу! – однако подбородок и нижняя губа – явно против, как и оставшаяся часть души.

Яська вновь почувствовал обиду. Ну почему вот так всегда? Разве не проще рассказать всё, как есть, чтобы потом вместе разобраться? Ведь наверняка же что-нибудь интересное зажучил! Хотя... Может быть, если Яська узнает эту тайну, тогда ему станет угрожать какая-нибудь опасность?..

Тот же Макар, например.

Стоп!

Яська незаметно скользнул взором на ноги друга.

«Точно. Вот оно! Ряска, следы от осоки, запах тины – Колька явно провёл минувшую ночь на речке, а возможно, и на том берегу!»

Яська почувствовал, как снова ускоряется сердце, а по спине скачет табун резвых мурашек. Вот и на запястьях дрогнули редкие волосинки...

Колька резко глянул на друга, явно догадавшись, о чём именно тот думает.

- Полночи по лесу бегал. Шнырь пропал.

- Шнырь? – Яська всё ещё не отошёл от размышлений, как его снова уложили на лопатки незнакомым термином. – Что это?

Колька фыркнул.

- Не что, а кто. Пёс мой – Шнырь. Дворняга обычная. Я его ещё той осенью у шпаны городской на автобусной остановке выменял. Марку «Буран» пришлось отдать. Новенькая совсем. Там, где челнок ещё на стартовой площадке стоит с «Энергией». Я на неё всё лето копил.

- На что? На марку?

- Да, на марку! А чего?.. Знаешь, как для коллекции не хватало!

Яська прикусил язык: действительно, чего в этом такого?

- И что же Шнырь?

Колька нахмурился.

- Они – психопаты эти – в городе псов бездомных отлавливают в подворотнях, потом петлю на шею и сюда, за погост.

Яська почувствовал, как в груди наступает стремительное похолодание.

- А Макар?

Колька вздрогнул, но в целом виду не подал.