Сквозь тернии

Аверин обнял девочку, прижал её трепещущее тельце к израненной груди.

— Тише, милая. Успокойся. Слышишь меня?

Светлана мотнула головой.

— Нет, я не хочу туда! Не хочу, чтобы со мной поступили именно так! Не хочу! — Светлана уже рыдала навзрыд, не сдерживая эмоций. — Они убили моих родителей! Они их резали!

— Не факт, — сухо возразил Колька.

Светлана замерла. Потёрла кулачками влажные глаза.

— Что ты сказал?

Колька сопел.

— Ты же не знаешь, доехали твои родители до конечной станции или нет. Они могли сойти. Или изначально сесть в другую сторону.

— Но ведь всё равно кольцо! — Светлана держалась из последних сил.

Колька посмотрел в глаза девочке.

— Да, кольцо. Но с него довольно таки легко сойти — говорили уже про это. Так что твои родители могли оказаться в совершенно ином месте. Где, вместо Конвейера, установлено что-то ещё.

Аверин вздрогнул.

— А как же ты? Почему ты не сошёл, если была такая возможность?

Колька помрачнел. Сказал с присвистом:

— Потому что то, что я уже рассказал, это ещё цветочки. Мой Путь простирался дальше, вслед за Тимкой. А у Конвейера дежурят Смотрящие. Они отсеивают от общей серой массы случайно попавших в неё «искр».

— Но зачем?

Колька усмехнулся. Распростёр руки над головой.

— Чтобы Их корабли могли «плыть». Сами Они этого делать не умеют. Так как отказались от эмоций, которые Их тормозили. Но Им просто необходимо «плыть». Потому что именно за Ними и идёт Тьма. А Они вовсе не высшие, как думают. Высшие, много выше и, думается, Они уже давно пересытились деяниями Наблюдающих. А потому натравили на Них куда более злобного пса — Вечную Ночь. Её имя — Нюкта.

Колька умолк.

Светлана шмыгала носом, по-прежнему прижимаясь к груди Аверина.

— Это и есть истина? — спросил он.

Колька кивнул.

— По крайней мере, для вашего мира. Истина — это лестница или пирамида. Она познаётся частями, как частями вершится и эволюция. Сегодня ты просто «слепец», завтра «отошедший ото сна», а ещё через какое-то время, становишься «искоркой». Последняя, может либо вспыхнуть, либо погаснуть — смотря, во что выльется её Путь. Точнее, куда он приведёт.

— Колька, так кто ты теперь? — спросил Аверин.

— Не знаю… Из меня выжали всю энергию. Нет больше сил. Наверное, пора садиться на очередной поезд.

— А как же Тимка? — спросила сквозь слёзы Светлана. — Ты её так и не догнал?

Колька отрицательно мотнул головой.

— Скорее всего, она разделила мой Путь, став чёрной звездой, — Колька потупил взор; искоса глянул на Светлану. — Мы здесь для того, чтобы пожирать целые миры. Прости, это всё из-за меня.

— Почему ты говоришь это? — спросил Аверин.

Колька мрачно улыбнулся.

— Потому что этот корабль вёз страшный груз. И он вёз его на Землю.

— Что??? — в один голос спросили Светлана и Аверин.

Колька вскинул подбородок.

— А как вы хотели? На погасшую звезду рано или поздно накидывают «покрывало» — так на свет нарождается монстр. И монстр этот — я.

— Колька, не говори так, — Аверин облизал пересохшие губы. — Ну какой ты монстр? Посмотри на себя.

— Самый настоящий, — Колька отвернулся.

— А что это за груз? — вполголоса спросила Светлана.

Колька молчал.

Аверин напряжённо массировал виски.

— Я могу показать, — Колька поник.

Светлана с Авериным переглянулись.

Колька поднялся. Направился в сторону площадки. Поманил за собой.

— Идёмте. Тут близко всё.

Светлана кивнула Аверину.

— Это хоть и неприятно, но и впрямь быстро. Я уже пробовала.

— Пробовала — что?

— Перемещаться по кораблю, — Светлана поднялась; направилась вслед за Колькой.

Аверин какое-то время не двигался. Происходящее напоминало ночной кошмар. А именно, тот момент, когда силишься от чего-то убежать, но не можешь, хоть убей. Ты толком и не понимаешь, что именно тебя преследует, но полоумный страх гонит вперёд. Возникает уверенность, что если вдруг остановишься, случится что-то непоправимое. Ты и думать не думаешь, что впереди тоже может что-то поджидать… Ты — слеп. Ты — в забвении. Потому и несёшься сквозь невидимые горизонты, всё дальше отдаляясь от истины, не понимая самого главного: тебя уже ждут.

«Так и тут: хочешь — верь, хочешь — не верь. От перемены мест слагаемых, конечная сумма не изменится. Можно бежать от чего угодно, можно верить во что угодно, можно поклоняться чему угодно — это ничего не даст. Потому что Они всё учли — что не так уж и трудно, особенно когда в твоём распоряжении вечность и груда «угодливого» материала, из которого можно лепить всё что заблагорассудится».

— Яська!

Аверин вздрогнул. Огляделся по сторонам. Поднялся.

Колька и Тимка застыли у края платформы, над которой мерцала посеребрённая сфера. Аверин закрыл глаза.

«Только спокойствие. Эмоциями делу не помочь. Только не в этом случае».

Аверин распахнул ресницы. Светлана помахала рукой: мол, только тебя и ждём. Мираж рассеялся. Аверин мельком глянул на раскачивающиеся цепи. На переплетённые обручи. На колыбель и «спящего» в ней мальчишку. Сердце сдавило. К горлу подкатил ком. Аверин глубоко вздохнул.

— Спи, малыш, — прошептал он, направляясь к платформе. — Надеюсь, ты видишь хорошие сны. Не то, что этот.