Сквозь тёмные очки

Женщина сделал ещё несколько шагов вглубь здания. Снова позвала и закашлялась от дыма и газа. Она ничего не видела. Пропали даже силуэты. В глазах начало мутнеть, а ноги стали подкашиваться.

– Ван-ня… – попыталась крикнуть мама, перед тем как упасть на пол.

Она очнулась рядом с машиной скорой помощи.

Небо уже начинало становиться тёмно-синим, предвещая ночь.

Женщина подскочила с носилок, но её остановил один из медиков.

– Очнулись. Это хорошо. Как вы себя чувствуете?

– Где Ваня? – тут же спросила она и, видя в глазах собеседника недоумение, добавила: – Сын.

– Не знаю, – ответил он. – У нас много пострадавших. Трупов тоже…

Последние слова, как будто, предали ей сил.

Она подскочила на ноги, и как ни пытался остановить её врач, – кинулась искать. Ей было непонятно где, но точно знала, что сейчас Ваня найдётся.

Кинотеатр уже был потушен и лишь немного дымился. Пожарные начинали собирать снаряжение.

И тут, на глаза женщине попались двое медиков, нёсших кого-то на носилках прямо из здания. Видимо, это были последние, кто оставался там.

С носилок свисала маленькая ручка в… жёлтом рукаве…

– Нет!.., – прошептала мать и кинулась навстречу медикам.

– Что вы?.. – начал было спрашивать один из них, когда она увидела на носилках Ваню.

– Это мой сын! – вскричала она.

Его лицо было красным от ожогов, прекрасные светлые волосы выгорели, а руки стали угольного цвета. Одежда была наполовину сожжена, местами выступала красная обожжённая кожа.

– Ванечка…, – полушёпотом говорила мама. – Как же так?..

Медики донесли носилки до машины и положили рядом с остальными телами.

Женщина упала на колени и приподняла своего сына за плечи. Он был горячим, но она этого почти не ощущала. Не замечала и как у неё пошли слёзы, и как она буквально взвыла нечеловеческим голосом.

Руки в белом оттащили её, хотя женщина всё ещё кричала и пыталась вырваться. Что-то вкололи и уложили на нечто мягкое.

Очнулась она на коричневом кресле, а вокруг были белые стены.

«Больница», – поняла она и повернула голову на двустворчатую дверь, с надписью чёрным по белому: «Морг».

Откуда-то появился врач и присел рядом с ней.

Женщина посмотрела на него пустым взглядом, который ему приходилось видеть уже много раз за свою работу, а потому он просто сказал:

– Я знаю, что вы спросите. К сожалению, тут уже ничего не изменишь. Он просто задохнулся угарным газом. Мы бы не успели его спасти.

Он опустил взгляд и добавил:

– Я вам очень сочувствую…

– Он…, – сквозь вздохи бесшумного плача, пыталась говорить мать, – он так спешил на этот фильм… а я ещё его дома оставить хотела… как чувствовала… даже «пока» сказать ему не успела…

Послышались всхлипы.

– Я могу позволить вам увидеть его сейчас, если вы не боитесь…

Женщина молча кивнула.

Врач взял её под локоть, помогая подняться и повёл к дверям.

Белое, светлое помещение с такими же белыми столами и длинными светло-серыми закрытыми мешками. В них были тела.

Он подвёл её к одному из них и открыл ровно на половину.

Ваня был, казалось, ещё более худеньким, чем при жизни. Кожа, буквально просвечивалась после ожогов, а от светленьких волос, что она так любила трепать, почти ничего не осталось.

Слёз не катились из глаз. Как будто уже все были выплаканы.

Мать просто стояла над своим сыном, опустив голову и вспоминая последние мгновения, когда она его ещё видела живым. Как он просто и весело ей бросил: «Пока! Скоро буду!», и как весело затопал по подъезду, а она даже не успела ничего ответить.

Это напоминало прощание с памятником. Вокруг всё замерло, застыло, а тишина давила на уши.

Женщина наклонилась к своему сыну, поцеловала в лоб, что всё ещё казался горячим и поспешила выйти.

В беспамятстве она добралась до дома. Открыла не запертую квартиру, где на ковре у входа всё ещё стояли ботиночки Вани, а на крючках висели его курточки.

Всё вокруг напоминало о нём. О том, что он жив. Однако мать уже не была в состоянии даже плакать, ибо понимала, что теперь потеряла абсолютно всё…

Уже было глубоко за полночь, а она всё сидела в прихожей, глядя на один из портретов сына, на котором он был таким счастливым, а между зубов ещё была дырочка, тогда, один из них недавно выпал.

Взгляд, как и голова, был пуст. Эмоций больше не осталось.

И только в этой ночной тишине ей иногда казалось, что по коридору в подъезде кто-то весело и быстро топает….

Камуфлированный поцелуй

С утра по залитым солнечным светом улицам шли военные колонны. При оружии, знамёнах и, конечно, в парадной форме, сверкавшей золотом погон, аксельбантов и наград.

Конечно же, глядя на всё это зрелище, сразу можно было понять, что сегодня в стране праздник – сегодня день Победы!

Военные, как и положено им, шли строем, который, казалось, объединял их всех – делал неотличимо похожими друг на друга. И всё же, было в этих движениях что-то лёгкое, непринуждённое. Командиры особо команд не раздавали, а курсанты и солдаты не старались чеканить шаг, ведь всё равно им предстоит это делать буквально через час, а они и так потратили на это почти полгода репетиций.