Сквозь Тьму и… Тьму

— Их счастье. Был у нас один красноречивый, Вассил звали, так тот говорил, что по твоей грамоте. Вот он однажды и завернул что-то пышное, да прямо при Хербурке, начальнике стражи. — И Барлар, быстро оглянувшись на стражников, дерзко высунул язык. — А было там зараз сказано не семь слов, как положено таким, как мы. А штук двадцать аж!.. Хербурк давно зуб точил на Вассила, так его тут же загребли и через день язык ему отрезали да рыбам скормили, вот и вся недолга.

— Этот Вассил твой ровесник?

— Да, ему тринадцать лет тогда было, как и мне сейчас.

Человек в сером плаще кивнул. Он молчал до того момента, как половой принес заказ. Барлар с жадностью накинулся на еду, да и его собеседник, был, по всей видимости, изрядно голоден.

Стражники же, подвыпив, затеяли следующий замечательный разговор:

— Да что там толкуют о неуловимости этого Леннара и его шайки?! — ораторствовал Хербурк. — Это все потому, что розысками руководит не иначе как альд Каллиера, фаворит королевы, эта беллонская скотина, свинотрах! А что может понимать в серьезном деле придворный шаркун? У него еще в малые годы мозги подморозило.

— Говорят, что у них в Беллоне такая холодрыга, что, когда идешь помочиться, струя замерзает в воздухе!

— Они, наверное, ходят греться в тамошние Язвы Илдыза!!

— О-хо-хо!!!

— К тому же, — продолжал красноречивый стражник, — я так думаю, он… ха-ха-ха… сам тайный еретик и сочувствует этим скотам — Леннару, Ингеру и другим главарям банды!

— Потише, друг Хербурк, — остановил его приятель, — ты не очень-то…

— А что? Я тут царь и бог, на этом вонючем рынке! — сделав здоровенный глоток вина, разглагольствовал Хербурк и, выхватив из ножен саблю, которая больше служила отличительным знаком его власти, чем действительно была боевым оружием, вогнал ее в деревянный пол. — И что?.. У меня сам старший Ревнитель Моолнар… я его давно знаю!.. А что этот ледяной альд Каллиера против Храма? Подумаешь, начальник охраны правительницы! Так… червячок на крючке… если Храм и Стерегущий Скверну велят, королева Энтолинера живо поменяет своего фаворита и любовника Каллиеру на того, кого предпишет Храм! Хо-хо-хо!.. Уж я-то знаю, что говорю. Старший Ревнитель Моолнар… он мне, как старому приятелю, говорил…

Собутыльники Хербурка почтительно притихли. Барлар поднял глаза на своего нового знакомца: тот невозмутимо жевал сочный бифштекс, и в серых глазах под длинными, очень темными ресницами плавало вполне определенное довольство этой жизнью.

Самому же Барлару по понятным причинам было совсем уж неуютно. Он уповал только на то, что пьяный Хербурк его не узнает. Иначе последует град вопросов: откуда деньги на «чистую» половину? на хорошую еду? кого обокрал, щенок? Вся эта риторика Хербурка была известна Барлару как свои пять пальцев, потому он предпочел сесть так, чтобы Абурез загораживал его от стражников.

Между тем стражники заказали еще вина. На это раз столько, что даже неопытному выпивохе было бы ясно: столько им не выпить. По крайней мере, в том составе, в котором они находились сейчас. Значит, ждут еще собутыльников.

И верно. Вскоре (Барлар и Абурез уже доедали мясо) пришли еще четверо стражников и, придвинув еще два стола, подсели к группе выпивающих во главе с Хербурком. Вино лилось рекой. Не меньшими потоками лилась речь захмелевших «царей и богов» грязного окраинного рынка.

Особенно усердствовал глава рыночной стражи, славный Хербурк. Опершись одной рукой на стол, а второй — на эфес сабли, вогнанной в пол, он вещал:

— Мне тут вчера рассказывал… Оргол, парень из личной охраны королевы… Он — не беллонец, а наш, из Арламдора, стал бы я разговаривать с рыжей беллонской скотиной!..

У всех сделались настолько внимательные и доверительные физиономии, что было ясно: не поверили. Врет Хербурк! Ведь все было с точностью до наоборот. Станет гвардеец королевы разговаривать с каким-то базарным воякой!

Но врал Хербурк завлекательно и лихо, так что слушали его с интересом.

— Недавно поехала королева Энтолинера на охоту в Линбуррский лес. Оно понятно, с нею в свитеразные разряженные хлюпики… Ну, навроде этого слюнявого альда Каллиеры. И тут — глянь-по-глянь! — дикий кабан. Здоровенный, что твой буйвол! А кто был на охоте, тот знает: кабан живучий, ему пику под сердце вогнать можно, он упадет замертво, а все равно жив! Один мой знакомец однажды так пошел на кабана, сразил его, подходит, а кабан, как бы мертвый, ка-а-ак вскочит! И клыками своими, клычищами… В общем, пропорол моему знакомому все брюхо!

— А что королева? — пискнул самый невзрачный стражник, которого еле видно было из-за столешницы.

— Ну, королева… Кабана достали копьем, а он вдруг как бросился на любимую гнедую кобылу королевы, самую резвую в Арламдоре, если не считать, конечно, скакунов Храма… Разнес кобылке весь бок, та рухнула на землю… Вместе с королевой!..

— Да ну? — разнеслось над столиками. Некоторые даже привстали.