Сквозь тьму с О. Генри

Тишина.

— Билл, пойди принеси динамит, сунь его в вагон и взорви этого скареда к чертям собачьим!

— Не надо, не надо! Ради Господа, джентльмены! Я открываю. — Почтовый служащий, кланяясь и трясясь от страха, оттолкнул в сторону дверь, словно приглашая нас к себе домой опрокинуть стаканчик виски под хорошую сигару. В подобные моменты почтовые служащие настолько угодливы, что это даже противно.

Наш новый знакомый либо выбросил ключ от сейфа, либо вообще никогда его не имел.

Вожделенную добычу скрывал обычный стальной ящик производства Уэллс Фарго. Дверца у него находится сверху, как крышка. Я взял тонкую палочку динамита и подсунул её под эту крышку.

Взрывом разворотило весь сейф. Внутри оказалось 25 тысяч долларов — ни одна купюра не пострадала. Каждый из нас заработал по пятёрке за этот праздничный вечер.

Однажды я рассказал эту историю одной милой даме, тихой, спокойной домоседке. Её глаза загорелись от восхищения и острого удовольствия. Такую реакцию было удивительно приятно видеть. Эта женщина не так уж отличалась от меня, хотя за всю жизнь ни разу не взяла чужого.

— Вы выглядите так, словно и сами не прочь запустить руку в чей-то сейф, — сказал я.

— Всё зависит от того, как на это посмотреть, — ответила она.

В другой раз ко мне подступился один хороший музыкант, уважаемый человек, отец троих детей.

— Вот скажите мне честно, вы и вправду так хорошо загребли тогда? А меня вы могли бы обучить этому искусству? — Я думал, это у него шутки такие, но он подкатывался ко мне с этим вопросом целых три раза.

Я не стал его учить. С помощью этого искусства шедевра не создашь, только в проигрыше останешься. А деньги — они уходят... Счастье уходит... Жизнь уходит.

Фрэнк был первым, кто понял эту истину. Он выкинул такой фокус, что нам пришлось тайно удирать в Гондурас в полном вечернем облачении и шёлковых цилиндрах.

Он влюбился.

Глава Х

Мы играли в эти игры около двух лет. Через наши руки прошло двести с гаком тысяч долларов. Причём прошло очень быстро.

В один прекрасный вечер мы мчались через техасскую Ручку Сквороды[12] после несколько поспешного отбытия из Нью-Мексико. Наш общий партнёрский капитал составлял тогда 10 тысяч долларов.

Туда нас занесло по следу Хьюстона и Лава. Мы не теряли надежды сравнять счёт. Но к этому времени стало широко известно, в какой области лежат наши деловые интересы, так что нам стало чрезвычайно трудно получить доступ в любой законопослушный город. В качестве приветственного салюта маршалы в Нью-Мексико окутали нас облаком свинца. Мы не стали пререкаться, приняли это как прощальное напутствие и смылись от греха.

Техасская Ручка Сковороды в те времена была Богом забытой дырой — самая унылая, скудная и тоскливая полоса мескитовых зарослей на всём Юго-Западе. Покосившиеся печные трубы торчали над нежилыми землянками — здесь когда-то поселились люди, боролись за выживание и проиграли.

Эти покинутые человеческие берлоги обжили волки лобо[13]. Заслышав стук копыт, они готовы скрыться в траве, глаза у них боязливы и испуганы, как у койотов, стоит одному из них побежать — и удирают все. Над просторами прерии веет страхом и запустением, и царит невыносимая тишина. Одиночество этого места сравнимо только с одиночеством узника карцера.

Возможно, эта скачка встряхнула Фрэнка и пробудила его чувствительность. Когда мы заметили столбик дыма, поднимающийся из трубы в полумиле от нас, нам показалось, что мы из загробного царства снова вернулись на полную жизни землю. Мы повеселели и, пришпорив лошадей, поскакали к жилищу.

Навстречу нам вышли молодая женщина и малыш лет пяти; такое впечатление, будто они ожидали нашего приезда. Высокая и стройная молодуха с ясными глазами и кроткой улыбкой сразила Фрэнка наповал. Она рассказала, что неделю назад её муж поехал в город за продуктами, да позабыл вернуться.

Мы с Фрэнком уже два дня ничего не ели. Молодая леди и её сын тоже. До ближайшего соседа было 12 миль. Я съездил туда и вернулся с продовольствием для всей семьи. Фрэнк и женщина болтали, словно старые приятели. Малыш сидел на коленях у этого налётчика и доверчиво елозил своими маленькими пальцами по лицу Фрэнка, которое приняло глуповатое выражение — так мой брат был горд и счастлив.

Молодая леди приготовила обед, вкуснее которого мы несколько месяцев не едали, а на стол она подавала с грацией истинной герцогини. Фрэнк откинулся на спинку стула и предался созерцанию, ловя каждое её слово и сверкая глазами от удовольствия. Мгновения уютной семейной жизни — это было единственное стóящее приключение за два последних года!

— Банкир там, в городе, облапошил бедную крошку на 5 тысяч, — прошептал мне Фрэнк. — Подбил её подписать какие-то бумаги, а потом отказал в праве выкупить закладную. Я собираюсь приструнить этого проклятого ворюгу и вернуть даме её кровные.

Банковская контора располагалась в неком пустынном городишке в Западном Техасе, том самом, куда муж нашей хозяйки отправился за припасами.