Сквозь тьму с О. Генри

— Мистер президент, меня осудили за куда более строгое нарушение закона, чем я на самом деле совершил. Судья Хонси Таунсенд вынудил присяжных вынести нужный ему вердикт.

Если бы я отвесил президенту Рузвельту оплеуху, он и тогда не отреагировал бы с бóльшим негодованием. Его лицо вспыхнуло и перекосилось от гнева, даже зубы обнажились. Я подумал, что сейчас он меня ударит. Язык мой — враг мой. Доболтался. Я бы отдал глаз, лишь бы вернуть вырвавшиеся слова.

— Вы обвиняете одного из тех, кого назначил лично я, — ровным и тихим голосом проговорил он. — Будьте любезны обосновать ваши утверждения.

Всё, не видать мне помилования. И я изложил факты.

Десять человек свидетельствовали под присягой, что Хаммер, маршал Южного округа Индейской Территории, приходил в комнату присяжных как раз тогда, когда они разбирали доказательства в моём деле; он сказал им, что судья Таунсенд вынесет мне самый лёгкий приговор, если они признают меня виновным. Присяжным намекнули, что мне грозит всего лишь один год, и они вынесли обвинительный вердикт. На следующее утро Таунсенд приговорил меня отбывать пожизненный срок в каторжной тюрьме Огайо.

Мой брат Джон записал эти показания, и свидетели заверили их своими подписями. Всё это содержалось в папке в архиве главного атторнея. Вот о чём я рассказал президенту.

Он ничего не ответил, но подошёл к двери и отдал несколько срочных приказаний. Потом принялся напряжённо мерить комнату шагами.

Мне даже казалось, что я могу ощущать исходящие от него волны гнева. Из соседней комнаты принесли какой-то документ.

— Вы сказали правду, — обратился ко мне Рузвельт. — Помилование ваше. Будьте достойны его. Желаю вам всяческой удачи.

Он протянул мне руку. Я был так растроган, что еле нашёл силы пролепетать слова благодарности. Так что в Нью-Йорк, на встречу с Биллом Портером, я прибыл свободным человеком и гражданином.

Мои представления об известности Билла были преувеличены. Я знал, что Нью-Йорк огромен, но мне казалось, что даже там фигура Портера должна возвышаться надо всеми, словно белокурый Геркулес над городом карликов.

Мы с Эбернати прокатились от Вашингтона до Нью-Йорка с ветерком. Когда пароход пошёл по Гудзону, мы запутались: то ли мы на пути в Ливерпуль, то ли к Острову Ангелов. Единственное, что мы знали, это — мы искали Билла Портера. Письмо с его адресом я умудрился потерять.

Мы таскались по улицам — вверх по одной, вниз по другой — странная парочка в широкополых шляпах. Время от времени я набирался наглости и дёргал кого-нибудь за рукав — неважно, кого, мужчину, женщину или ребёнка:

— Эй, приятель, вы случаем не знаете, где живёт Билл Портер?

Они холодно смотрели на меня и проходили мимо. Я услышал, как один из молодых парней пробормотал: «Вот ещё деревенщина».

Мы не могли найти Билла.

Зато настроение у нас было самое радужное. В конце концов мы очутились в отеле «Бреслин», не имея ни малейшего понятия о том, как мы туда попали. Мы принялись угощать всех, кто сидел в баре.

Теперь целая толпа народу была осведомлена, что в городе объявились Бандит и Охотник на волков.

— Чёрт возьми, но ведь Билла мы так и не нашли! — Эбернати стукнул стаканом о барную стойку.

— Какого ещё Билла? — просил бармен.

— Билла Портера. Ну, знаете, самого великого человека в Нью-Йорке?

— Конечно, я знаю всех Биллов Портеров в этом городе.

Тогда Эбернати «осенило»:

— Давай позвоним президенту и спросим, где живёт этот твой Билл. Президент отличный мужик, он нам точно поможет!

Эта не совсем обычная идея натолкнула меня на другую мысль. Доктор Алекс Ламберт, лечащий врач Рузвельта, жил в Нью-Йорке. Он отнёсся к нам с большой симпатией. Вот кого нам надо разыскать, а уж он выведет нас на Билла.

Я помнил, что Портер жил где-то у Гремерси-парка. Я позвонил доктору и в самых изысканно-вежливых выражениях спросил, как нам попасть в упомянутый район. Абсурдность вопроса, похоже, вовсе не выбила его из седла. Он пустился подробно описывать маршрут.

Плечом к плечу мы с Эбернати добрались туда, куда надо, и напустив на себя самый что ни на есть достойный вид, принялись обивать пороги всех домов подряд: звонили в каждую дверь и спрашивали Билли Портера. Ни одна душа никогда не слышала о нём. Каким-то образом мы заплыли в «Клуб игроков». Вышибалам не понравился покрой наших костюмов. Пришлось их подкупить, тогда они впустили нас.

— Где можно найти мистера Уильяма Сидни Портера, писателя? — спросил я одного из них.

— Понятия не имею, никогда о таком не слышал. Спросите вон того — он знает кучу народа, даже всякую мелочь. Это Боб Дэвис[45].

Коренастый, небольшого роста мужчина с широким весёлым лицом и проницательными серыми глазами стоял у двери в большой зал. Я приблизился к нему.

— Вы знакомы с Биллом Портером?

— Никогда не слыхал о таком. — Разговаривая, он даже не удостоил меня взглядом. — В круг моих знакомств входят только писатели, официанты и полисмены.

И тут я вспомнил, кем был разыскиваемый мной человек.

— О, спасибо. — Я попытался придать своему голосу безразличные интонации. — Может быть, вы знаете человека по имени О. Генри?