Сквозь топь и туман

– Ого. – Чародейка понимающе кивнула. – А ты молодец. Я думала, квашня очередная. Ладно уж. Секретничайте. А ты знай, тут полно хороших парней, получше Мирчи, так что разберётесь. Пойду к своим.

Она легко встала – будто вспорхнула – и плавно, но быстро ушла к костру, двигаясь с кошачьей непринуждённостью. Мавна хлебнула ещё киселя и, сдвинув брови, развернулась всем телом к Варме. Раз кто-то начал судачить, значит, надо пресечь сразу, пока Варма не успела ничего себе додумать.

– Послушай, пожалуйста. Мы знакомы совсем мало и почти ничего не успели рассказать друг другу, поэтому я понимаю только наполовину. Но знай, если тебе нравится Смородник – забирай всего до подошв, мне он не нужен. Он пленил меня и заставил идти пешком за лошадью. Если это поступок мужчины, с которым ты хотела бы прожить жизнь, – то я тебе не завидую.

Варма слушала её, открыв рот и краснея с каждым мгновением. Замолчав, Мавна перевела дух – такая дерзкая и долгая речь далась ей с трудом.

– Я не… Это… – Варма суетливо заправила за уши выбившиеся прядки. – Он… Ничего такого, нет. Просто мы оба райхи, и мне было важно иметь здесь друга. Хоть кого-то, похожего на меня. А о его поступках не тебе судить. – Варма вдруг переменилась, вскинула голову и твёрдо посмотрела Мавне в лицо. – Ты его не знаешь. А меня он однажды спас. Вот.

– Хорошо, что хоть с кем-то он был милосердным, – проворчала Мавна, поднимаясь со скамьи. – Я пройдусь.

Сидеть больше не хотелось. Если Варма всё это время думала, что у Мавны какие-то виды на Смородника, то пусть думает дальше. Настроение вконец испортилось: все тут, выходит, успели услышать о ней и придумать что-то своё, не имеющее никакого отношения к правде.

Вокруг костра собралось уже не меньше сотни людей. Дети, юные парни и девушки, статные чародеи, пожилые женщины и старики – они выглядели как жители самой обычной деревни, сидели на скамьях-брёвнах, угощались у столов, черпали кисели и медовуху из бочонков, разговаривали и плясали под свирель. Мавна держалась под соснами, не выходя к костру, но кожей чувствовала на себе чужие взгляды.

Высокий молодой чародей с каштановыми кудрями едва не свернул себе шею, глядя на неё, и Мавна до боли сжимала пальцы на ремешке сумки. Ей казалось, будто шкурка тянет вниз, к земле, а то и вовсе под землю, во владения всех нечистых сил. Прислонившись спиной к сосновому стволу, она перевела дух. Отсюда хорошо была видна поляна, но сама Мавна спряталась в тени. Она видела, как Варма продолжает сидеть одна на скамье и никто не спешит к ней подсаживаться.

Скрывшись с глаз, Мавна почувствовала облегчение. На неё перестали пристально и недобро смотреть, гадая, что с ней не так. Все понимали, что незнакомка – гостья ратной Матушки, и раз её пригласили к костру, значит, были на то причины. Но наверняка все замечали, что Мавна странная – недаром и Смородник, и Ирник, и та девушка говорили, что от неё пахнет нежитью. Другие чародеи из поселения не могли этого не заметить.

Землю укрыла роса, туман всё плотнее расползался между деревьями, белыми крыльями цеплялся за стволы. На поляне смолкла свирель, затих смех, и все потянулись к костру, выстраиваясь кругом. Кто-то положил ладони на лоб, кто-то на грудь: одну или обе. Иные остались как были, не присоединялись к молитве. Мавна посмотрела немного, как чародеи молчаливо подносят ладони к огню, торжественно и безупречно выпрямив спины, стоят кругом – это было красиво, но вместе с тем немного пугающе. Алые искры взмывали вверх и терялись в молоке тумана, на лица ложились огненные отблески, и Мавна вдруг отвернулась – по спине пробежала дрожь, руки похолодели, и захотелось поскорее уйти.

«Отпрошусь у Сенницы сейчас, а с рассветом пойду, – подумала она. – Пускай сама отпустит, чтобы без недомолвок».

Мавна пошла прочь от поляны с костром, в сторону избушки Сенницы – если она правильно запомнила, то нужно двигаться на запад, к ограде и ратнице. Сумрак скрывал тропку, но то тут, то там мелькали огни в окошках, и на мгновение Мавне показалось, что она снова находится дома, в родных Сонных Топях, и деревенские попрятались по домам, а она одна возвращается, припозднившись.

Вскоре показались очертания невысокой избы, совсем тёмной и почти незаметной среди деревьев. В окне горел тусклый огонёк: такой оставляют, когда выходят во двор, чтобы возвращаться не по тёмному. Значит, Сенница ещё не спала – это ободрило Мавну, и она прибавила шаг. Неизвестно, насколько прилично будет заявляться без приглашения, но Мавна рассудила, что ещё хуже было бы просто сбежать поутру, не попрощавшись. К тому же Сенница могла бы побольше рассказать о шкурке…

На крыльце сидела, чуть сгорбившись, фигура, и Мавна хотела окликнуть Сенницу, но поняла, что та не одна. Перед ней ещё кто-то был: сидел на ступенях, уткнувшись лицом ей в колени. Сенница гладила его по голове, перебирала распущенные длинные волосы и – Мавна ясно это увидела – пропускала между пальцами тонкие косицы, заплетённые у висков.