Сквозь топь и туман

В ту же минуту ворота слетели с петель, и в деревню хлынула стая визжащих упырей.

* * *

Мавна сидела на сырой холодной земле, сжавшись в комок. Она крепко прижимала к себе сумку – будто в ней было спасение. Зажмурить бы глаза, чтобы не видеть ни козла, ни огня, ни опостылевших болот, да не выходило.

Козёл дёрнул ушами, мотнул бородатой головой и поднялся на ноги. Мавна отшатнулась от него.

Смородник скрутил петлю на конце верёвки, размахнулся и закинул её куда-то за стену огня. Упыри по-прежнему визжали, но теперь раздался совсем другой крик, испуганный. Смородник отклонился назад, дёрнул верёвку, наматывая на согнутую в локте руку. Рывок – и из-за стены показался силуэт. Упырь извивался, пытался выкрутиться, хватался за шею, вокруг которой туго стянулась верёвка, шипел и плевался, но ничего не выходило. Смородник рванул снова, и упырь упал на четвереньки.

Мавну заколотила крупная дрожь.

– Что ты делаешь?!

Козёл отскочил в сторону, учуяв упыря внутри круга, и заблеял. Мавна мельком обернулась на него. Ужас подкатил к горлу. Что, спасите Покровители, это значит?

Упырь захрипел, вцепился пальцами в верёвку на шее, но она обвилась слишком туго. Развернулся лицом к огню, и Мавна увидела, что упырь не был чудовищем – что-то среднее между человеком и нежаком.

Смородник обмотал другой конец верёвки вокруг своего пояса, убедился, что его пленник не сможет убежать, и поднял обе руки. Сжал кулаки, и языки пламени взмылись выше, затрещали, осыпали небо искрами. Поднялся ветер, Мавне полыхнуло жаром в лицо. Волосы Смородника развевались чёрными лентами, алые отсветы резко очерчивали лицо: сведённые брови, сжатые губы, искры отражались в глазах.

Смородник подтянул руки к груди, а потом выбросил их вперёд. Стена огня понеслась по болотам, разбегаясь кругом дальше и дальше. Страшно заверещали упыри и тут же замолчали, поглощённые чародейским огнём.

Пламя расползлось по топям, на ходу становясь ниже и тусклее, а потом и вовсе погасло, впитавшись в болотную почву последними алыми огоньками. Остался лишь костерок недалеко от Мавны, для освещения.

Смородник подтянул пленённого упыря к дереву. Нежак уже почти не сопротивлялся, только хрипел и сучил ногами по земле, взрыхляя мох. Крепко привязав верёвку к стволу, Смородник достал из мешка туес, вынул из ножен нож и широким шагом подошёл к ближайшему мёртвому упырю, скорченному и почерневшему.

– Ты точно не хочешь убить этого? – удивилась Мавна. – Я… Не хочу, чтобы он тут был. Что ты вообще собрался делать?

Смородник не удостоил её даже взглядом, процедил сквозь зубы:

– Погоди.

Он зажёг лезвие ножа алым, сильным ударом всадил в грудь мёртвому упырю и рывком разломал рёбра, хрупкие после чародейского огня и ещё дымящиеся. Мавна сморщила нос. Смородник запустил руку в грудь упыря и, не обнаружив желаемого, прищёлкнул губами. Резко поднялся на ноги, подошёл к следующему. С руки капала чёрная илистая грязь.

– Что ты делаешь?

Второй упырь не разочаровал Смородника. Вынув из развороченной груди два тёмных комка, он бережно переложил их в туес и довольно кивнул.

– Может, ответишь мне?

Мавна так и сидела на земле. Было холодно: и от сырой почвы, и от ветра, да и ночь стояла промозглая. Ей бы подняться на ноги, но тело привычно окаменело. Перед глазами стояло чудовище, беснующийся болотный царь, страшно молотящий лапами и захлёбывающийся рёвом.

Не оборачиваясь, Смородник бросил:

– А ты не видишь?

От пренебрежения в его голосе стало горько. Мавна, конечно, не надеялась, что её попутчик вдруг станет вежливее или начнёт справляться о её самочувствии, но это уже было чересчур.

– Я только что вернулась оттуда, откуда обычно не возвращаются. – Слова обожгли горло, пальцы сжались в кулаки. – Я видела болотного царя, а он отдал мне козла. Вместо брата, понимаешь? – Она сглотнула и продолжила: – Ты спалил половину болот и притащил к нам упыря, а теперь собираешься потрошить нежаков до рассвета, но не можешь ни слова мне сказать? Ты даже не спросил, цела ли я!

Мавна выкрикнула это громче, чем хотела, и ей стало стыдно за свой порыв.

Смородник сложил ещё два сердца в туес, оттёр нож и наконец-то повернулся к Мавне, смерив её задумчивым взглядом.

– Я увидел, что ты в порядке. Мне этого достаточно.

– Достаточно?! Убей этого, – Мавна, не глядя, махнула в сторону привязанного упыря, – он же сожрёт нас обоих! Я не для того возвращалась, чтобы за спиной у меня сидел невредимый нежак! И что мне делать с козлом? Может, удосужишься подсказать?

– Мне нужен тот упырь. Он шёл за нами.

– За нами?

Смородник подошёл ближе и кивнул подбородком на дерево.

– Смотри сама. Он выглядит почти как человек. Думаю, это тот, кто отдал тебе шкуру. Другой бы не стал тащиться молча, а напал бы сразу.

Мавна сглотнула и нехотя повернула голову в сторону связанного упыря. Он лежал на земле, поджав под себя ноги. Не хрипел, но и не выглядел мёртвым. На упыре была одежда – вернее, остатки человеческой одежды: изодранная льняная рубаха и чёрные от грязи штаны. Что-то в нём показалось Мавне знакомым… тонкие запястья, длинные ноги, разворот плеч, светлые волосы.