Сквозь Топку

Ну, и как, скажите, в этих условиях можно заснуть? В такой жаре и с такими мыслями?!

Солнце уже наполовину спустилось к горизонту, когда ему это наконец удалось.

Когда вечером Ньют разбудил его, Томас чувствовал себя немного лучше. Ему начало казаться, что на самом деле Тереза вовсе и не приходила — ему это лишь приснилось.

— Хорошо выспался, Томми? — спросил Ньют. — Как твоё плечо?

Томас сел, протёр глаза. Он спал всего три-четыре часа, зато глубоко и спокойно. Пощупал плечо и в который раз изумился:

— Просто здорово! Ну, постанывает чуть-чуть, не сильно. Даже не верится, что ещё недавно так страшно болело.

Ньют окинул взглядом собирающихся в путь приютелей и вновь повернулся к Томасу:

— Мы с тобой не слишком много беседовали после того, как ушли из чёртовой спальни. Некогда посидеть, почаёвничать...

— Ага. — Томас вдруг вспомнил Чака, и боль от потери друга охватила его с новой силой. Отчего ненависть к людям, стоящим за ней, только усилилась. — Хм, «ПОРОК — это хорошо». Не могу понять, как такое может быть!

— А?

— Помнишь, что Тереза написала на своей руке, как только очнулась от комы? Или ты вообще не знаешь? Она написала: «ПОРОК — это хорошо». А вот мне как-то не верится. — Его голос был полон сарказма.

На лице Ньюта появилась ироническая улыбка.

— Ну, вообще-то, они только что спасли твою грёбаную жизнь.

— Да уж, ангелы во плоти... — Томас, однако, не мог отрицать, что слегка запутался. Они таки спасли ему жизнь! А ещё — он ведь работал на них. Ну и что всё это значит?

Бренда, беспокойно ворочавшаяся во сне, наконец проснулась и громко зевнула.

— Доброе утро. Или вечер. Без разницы.

— Ещё один день, а мы живы, — ответил Томас. Потом ему пришло в голову, что Ньют, возможно, не знает, кто такая Бренда. И вообще, что происходило здесь, у приютелей, пока он в буквальном смысле витал в облаках? — Я полагаю, что вы уже познакомились? Если нет — Бренда, это Ньют. Ньют — Бренда.

— Да мы уже знакомы. — Ньют с притворной церемонностью пожал руку Бренды. — Но всё равно: ещё раз спасибо за то, что не дала этому слюнтяю откинуть копыта, пока вы там культурно развлекались в городе.

По её лицу скользнула тень улыбки.

— Как же, развлекались. Особенно мне понравилась та часть программы, когда за нами гнались психи, желающие отгрызть у нас носики. — Выражение её лица резко изменилось, теперь на нём было смущение пополам с отчаянием. — Наверно, недалеко то время, когда и я окажусь в числе этих психов.

Томас не знал, что на это сказать.

— Ты, наверно, не ближе к этому, чем каждый из нас. Вспомни, что...

Бренда не дала ему закончить:

— Да знаю, знаю. Вы, парни, поделитесь со мной волшебной панацеей. Знаю. — И сорвалась с места. Разговор окончен.

Томас взглянул на Ньюта. Тот пожал плечами. Потом присел на корточки и зашептал Томасу в ухо:

— Она — твоя новая подружка? Вот наябедничаю Терезе!.. — Он коротко рассмеялся, поднялся и ушёл.

Томас ещё с минуту сидел как мешком из-за угла пришибленный. Сколько всего на него свалилось. Тереза, Бренда, его друзья... Предупреждение. Вспышка. Тот факт, что им оставалось всего несколько дней на переход через горы. ПОРОК. И что ожидает их в пресловутой Мирной Гавани? И вообще — что ожидает их в будущем?

Невыносимый груз. Просто невыносимый.

Всё, хватит сушить себе мозги. Есть хочется. Ну, хоть эту проблему, единственную из всех, легко решить. Он поднялся и отправился на поиски завтрака... тьфу ты, ужина. И Котелок не подкачал.

Они отправились сразу же, как только солнце кануло за горизонт и оранжевая пустыня погрузилась в лиловые сумерки. Томасу, словно лошади, застоявшейся от безделья, не терпелось размять мышцы.

По мере приближения тёмные силуэты острых горных вершин вырастали всё выше. Предгорий, по существу, не было — бескрайняя плоская равнина внезапно вздымалась и возносилась к небу цепью отвесных склонов и суровых скал. Буро-коричневых, голых, безжизненных. Томас надеялся, что когда они подойдут к горам, какая-нибудь тропа отыщется сама собой.

Они шагали почти в полном молчании. Бренда шла рядом, но не произносила ни слова, даже с Хорхе не разговаривала. Томасу решительно не нравилась создавшаяся ситуация. Слишком всё стало сложно и запутанно между ним и Брендой. Ведь она нравилась ему, нравилась, пожалуй, больше, чем кто-либо другой, не считая Ньюта и Минхо. И Терезы, само собой.

Упала темнота, зажглись звёзды — теперь только они да луна служили им проводниками во мраке. Но когда под ногами плоская земля, а всё, что тебе надо — это идти к маячащей впереди тёмной скалистой стене — этого света вполне достаточно. В тишине слышался только хруст пыльной, каменистой почвы под подошвами ботинок.

К Томасу подкатил Ньют.

— Я тут подумал...

— О чём? — Вообще-то Томасу было всё равно, до чего додумался товарищ, он лишь обрадовался возможности с кем-то поговорить и отвлечься.

— О ПОРОКе. Знаешь, с тобой они нарушили свои собственные долбанутые правила.

— То есть?