Сквозь вечную ночь

Он поднялся на несколько ступенек и заглянул на чердак. Уголек лежал на матрасе, тихо похрапывая. В ночь налета он, перепуганный и заплаканный, поспешил сюда, и с тех пор это стало его место. Его глаза дергались во сне, капелька слюны стекала из уголка рта. Его черная шерстяная шапка была смята в руке.

Перри вспомнил о Когте, хотя и не знал почему. Он предположил, что Уголек примерно на пять лет старше Когтя, и они совершенно не похожи по темпераменту. Перри был с Когтем каждый день, пока его не похитили. Он держал Когтя на руках и смотрел, как тот засыпает, и видел, как он день за днем превращается в доброго и мудрого ребенка.

Он почти ничего не знал об Угольке. Мальчик ни словом не обмолвился ни о своем прошлом, ни о своей силе. Когда он говорил, то чаще огрызался. Он был настороже и остро реагировал, но Перри чувствовал связь с ним. Может быть, он не знал Уголька, но понимал его.

Перри слегка толкнул его.

— Просыпайся. Мне нужно, чтобы ты пошел со мной.

Уголек распахнул глаза, а потом неуклюже и шумно спустился вниз.

Риф и Прутик проснулись. Хайд и Хейден тоже. Как и От. Они посмотрели друг на друга, а потом Риф сказал:

— Я пойду. — После чего, он поднялся, чтобы последовать за Перри.

Это было к лучшему. Перри все равно собирался пригласить Рифа.

После налета Шестерка стала оберегать его, как никогда. Перри не стал с ними спорить. Он схватил лук у входной двери, мельком взглянув на шрамы, оставленные Угольком. Как и все, Перри был из плоти и крови. Он обжигался и истекал кровью. Он пережил налет и эфирную бурю, но еще сколько раз он обманет смерть? Иногда надо было идти на риск, иногда надо было осторожничать. Он каждый раз изо всех сил старался выбирать между ними, но это было то, чему он учился.

Эфир распространялся по небу синими, сияющими волнами. Они были плотнее, чем он когда-либо видел, даже в самые суровые зимы. Солнце взойдет, и день немного прояснится, но он все равно будет отливать синим, крапчатым светом.

С Угольком и Рифом по обе стороны, Перри, покинув поселение, и направился по северной тропе, минуя пространство мертвого леса, которое щекотало его нос мелким пеплом и заставляло Рифа чихать. Никто из них не спросил, куда Перри ведет их, за что он был благодарен. С каждым шагом его пульс учащался.

Он взглянул на Уголька, который был встревожен, в нем все вибрировало и зеленело. Они не говорили о том, что произошло во время налета. Перри на несколько минут в день отводил его в сторонку и показывал, как стрелять из лука. Уголек был ужасно капризным и нетерпеливым, но он старался. И он, казалось, стал ближе к Иве, которая, вероятно, спасла ему жизнь. Теперь они сидели вместе на кухне, и несколько дней назад Перри столкнулся с ними на тропинке к гавани и увидел Иву в шапке Уголька.

Тропинка сужалась по мере удаления от поселения. Земля здесь была неровной и каменистой, непригодной для земледелия, но это было хорошее место для охоты. Именно здесь он раньше проводил свои дни. Через час тропа свернула на запад и привела их к утесу над морем. Дальше был обрыв, обрамлявший небольшую бухту. Черные скалы всех размеров торчали вдоль берега и над водой.

Перри оглянулся на Рифа и Уголька.

— Там есть пещера, мне надо, чтобы вы ее увидели.

Риф откинул косы и посмотрел на него с выражением, которое он не мог расшифровать. Перри мог бы попытаться прочувствовать его настрой, но решил этого не делать. Он спустился по скалистому склону: по камням, твердому песку и кочкам травы. Он сотню раз проделывал это с Рокотом, Лив и Брук. Тогда это карабканье означало свободу. Бегство от нескончаемых забот в поселении и уединение от жизни клана. Сейчас, вместо того, чтобы стремиться к убежищу, он чувствовал, что направляется в ловушку.

Нервничая, он понял, что движется слишком быстро, и заставил себя замедлить шаг и подождать Уголька и Рифа, который создавал небольшие лавины позади себя.

Когда они добрались до песка, он запыхался, но не от спуска. Крутые стены утеса изгибались вокруг него в форме подковы, и он уже чувствовал, как вес камня внутри пещеры давит на него. Прибой разбивался о берег. Казалось, он стучит в его груди. Он не мог поверить в то, что собирался сделать. В то, что он собирался сказать… и показать им.

— Сюда. — Он подвел их к узкой расщелине в скале, ко входу в пещеру, и проскользнул внутрь, прежде чем смог передумать. Ему пришлось наклониться и боком пролезть в узкую щель, пока не открылся вход в обширную главную полость внутри. Затем он остановился и заставил себя дышать, вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать воздух, убеждая себя, что стены не сложатся над ним. Не раздавят его многочисленными тоннами.

В темной пещере было холодно и сыро, но по спине и ребрам стекал пот. Солоноватый запах ударил ему в нос, и глухая тишина заревела в ушах. Грудь сдавило… так же, как в тот день эфирной бури под бурлящей водой. Сколько бы раз он здесь не был, поначалу всегда так.

Наконец он отдышался и огляделся.