Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

Портсмут{286}, Плимут{287} и Ширнесс{288} в огне. Лондон либо стерт с лица земли, либо за него потребован колоссальный выкуп. Это наиболее вероятный вариант развития событий. А потом с объединенным флотом покоренной Европы, бесчисленными армиями и бездонной казной, пополнившейся деньгами, полученными от Англии, он мог бы обратиться к завоеванию Америки, которая вернула бы Франции ее прежние колонии и сделала его властелином мира. Если бы удача отвернулась от него, и он бы встретил свое Ватерлоо на холмах Саут-Даунса{289}, он бы сделал то, что уже делал в Египте{290} и России: поспешно вернулся бы во Францию, где собрал бы новые силы для очередного покорения Европы. Несомненно, его ставка в этой игре была огромной – сто пятьдесят тысяч лучших солдат, но в случае проигрыша он мог себе позволить сыграть еще раз, а если бы победил – сорвал бы банк. Игра стоила свеч… Но завоевание мира было остановлено. Маленький Нельсон одним ударом ограничил власть Наполеона над сушей.

На верхней полке вон того ящичка есть предмет, который многое вам объяснит. Это копия медали, которую Наполеон собирался выпустить в день взятия Лондона. Она отлита из приготовленного клише. Это прекрасное доказательство тому, что намерения его не были пустыми словами, он действительно готовился к покорению Англии. На одной стороне медали – его лик, на второй – Франция удушает и повергает на землю странное создание с рыбьим хвостом, которое символизирует вероломный Альбион{291}. «Frapp'e a Londre»[21] и «La Descente dans Angleterre»[22] начертано на ней. Медаль, которая должна была увековечить завоевание, теперь служит сувениром, напоминающим о поражении. Но все могло быть иначе.

Кстати, о бегстве Наполеона из Египта. Вам никогда не попадалась книжица, которая называется, если я правильно помню, «Перехваченные письма»? Нет, на этой полке ее нет, но одному моему другу повезло больше. Книга эта показывает почти невероятную ненависть, которую питали друг к другу два народа в конце восемнадцатого века, что выражалось даже на обывательском уровне. В данном случае речь идет о перехваченной британцами почтовой сумке с письмами от находившихся в Египте французских офицеров их друзьям на родине. Несомненно, английское правительство опубликовало их (или, по крайней мере, допустило их публикацию) для того, чтобы поглумиться над их чувствами. Можно ли представить поступок более низкий? Впрочем, кто знает, что послужило причиной таких отношений? Я сам видел разорванную и сожженную сумку с британской почтой, которая валялась там, где ее оставил бурский генерал Девет{292}, но представьте, насколько изощренней была бы подлость его поступка, если бы он не уничтожил, а опубликовал те письма. Это был бы, что называется, удар ниже пояса. Что касается французов, я читал те письма, и, признаться, испытывал при этом чувство вины, хоть все они написаны более ста лет назад. Но, в общем, они говорят лишь о том, что авторы их почти все были людьми благородными и достойными. Другое дело те, кому они были адресованы, и именно в этом нужно искать корень зла, заставивший Британию совершить столь недостойный поступок. Если говорить о злодеяниях с другой стороны, можно вспомнить арест всех несчастных британских туристов и коммерсантов, которым случилось оказаться во Франции в 1803 году, когда была возобновлена война{293}. Ничего не подозревавшие люди приехали, чтобы немного развеяться и сменить обстановку. Это им удалось в полной мере, поскольку железная ладонь Наполеона опустилась на них, и в семьи свои они вернулись только в 1814 году. Чтобы совершить такое, нужно обладать воистину каменным сердцем и стальной волей. Вспомните, как он поступил с захваченными в плен моряками. Обычно в таких случаях производят обмен военнопленными, но по какой-то причине он отказался поступать подобным образом. Все запросы британского правительства были оставлены без внимания, кроме тех, в которых речь шла об офицерах высших рангов. Отсюда и нехватка рук на кораблях, и страшные тюремные бараки в самой Англии, и муки наших пленных в Вердене{294}. Какой несокрушимой преданностью должны были обладать скромные французы, чтобы ни на секунду не усомниться в истинности всего, что творил автор всех их великих несчастий! Борроу в «Лавенгро» очень ярко описывает английские тюрьмы, в которых их содержали. Вот отрывок: