Сквозь время

— Позови Вианео, — девушка кивнула и исчезла за дверью комнаты. А я, тем временем, достала припрятанные мною письма, которые буквально в лицо мне швырнул Риарио.

Их было всего четыре, скорее всего, остальную макулатуру он тащить с собой не захотел или сжег, чтобы врагам не досталось. Судя по содержанию первого письма, взял он с собой первые попавшиеся, потому что никакой важной информации, кроме нытья любимому дядюшке на бренность своего существования и ненависть к мужу и детям, там не содержалось. Второе было уже интереснее, в нем довольно емко и кратко была описана информация о планах Сикста наложить интердикт на Венецию. Судя по содержанию, это письмо было отправлено ранее принятия официального решения римской церковью в 1483 году. Откуда она взяла эту информацию? Дятел то оказался не простой, а золотой. Владение этой информацией и возможностью предпринять какие-то упреждающие экономические решения делало Людовико очень дальновидным малым. Хоть Венеция и кичилась, что им было глубоко плевать на эти интердикты, их мол мы столько пережили и столько же переживем, только вот многим, кто ходил под папой и его свитой любые отношения с ними могли бы очень больно аукнуться. В третьем письме были восхваляющие Себастьяна Кара оды, в которых говорилось, что она, наконец-то, обрела толику счастья, и теперь любимый дядюшка, которому было абсолютно плевать на эту сопливую идиотку, может порадоваться вместе с ней. Четвертое отличалось само по себе структурой и сухостью, в котором сообщалось, что Сикст болен и она возвращается в Рим. Что-то было не так, я задумчиво покрутила письмо в руках, но никакой ясности мне это не принесло. За что же ухватился мозг, но не может преобразовать информацию в более доступную для меня форму?

А вообще, действительно, интересное чтиво. Терпению Риарио, можно было только позавидовать. Может, он просто при своих людях меня убивать не хочет, мало ли какие у них тут правила.

Мои невеселые мысли прервал доктор, после стука, вошедший ко мне.

— Вернулись боли, — коротко бросила я. — Лихорадки нет, кровотечения нет. Просто боли.

— Первое время так и будет, сеньора. Особенно после любых нагрузок, ходьба к которым тоже относится. Но судя по вашему виду, отдых не входит в ваши планы.

— Просто дайте мне своей чудо-травы, чтобы я могла убраться наконец из этого замка. И как только мы с вами вернемся в Форли, я обещаю, что не встану с кровати, пока вы мне этого не позволите.

— Разумеется. — Он поклонился и вышел за дверь, надеюсь для того, чтобы вернуться в свою чудо-алхимическую лабораторию и сварить мне допинг.

Я пересела за стол и сложила письма рядом друг с другом, надеясь, что, хотя бы так смогу что-то понять. Не знаю, сколько бездумно пялилась на листы, но в себя меня привела Ванесса, которая передала мне кубок с горячим содержимым, который я отстраненно поставила на стол рядом с собой.

— Принесли мне письменные принадлежности, — не глядя на нее, пробубнила я.

— Что?

— Бумагу и ручку! — рявкнула я, закрывая глаза, понимая, что разговариваю на своем родном русском. — Перо и чернила, — пояснила я, глядя на хмурившуюся девчонку. Какая же удивительная штука человеческий мозг, как ловко он заменил недостающие слова в моем лексиконе. Девчонка бодро принесла требуемое, оставшись стоять рядом со мной.

— Вам следует выпить лекарство, сеньора, — она снова вывела меня из размышлений, когда я, взяв неудобное перо и макнув в темную жижу, перенесла руку на лист, сделав огромную размазанную кляксу, вместо буквы.

— Оставь меня. — Я поморщилась, глядя как чернила растекаются по листу. Ни разу в жизни не писала такой древностью. Девушка проигнорировала меня, пододвинув, как бы невзначай кубок ближе ко мне. — Что сейчас тебе не понятно в моих словах? Пошла вон! — я взмахнула рукой, осыпая лист еще парой капель, но это возымело некоторый успех, потому что наглая рыжая девица быстро скрылась за дверью.

Попытка номер два. Я повторила незамысловатые движения, стараясь немного абстрагировать от того, что я делаю, надеясь, что память тела не подведет в этот раз и я просто повторю все заученные им ранее движения.

«Дорогой мой дядя, прошло не так много времени с моего последнего письма…» — ага, кажется получается, глядя как рука привычным движением выводит первые строчки из первого письма.

Потом я так же повторила каждое из оставшихся трех. Почерк был красивым, с небольшим наклоном. Я поморщилась, не понимая, почему так старательно ищу подвоха там, где его нет.