Сквозь время

— Из Москвы, — Милославский подошел поближе и еще раз внимательно рассмотрел тело. — Я его видел, когда по поручению великого князя княгине Марии Ярославне весточку передавал. Он на подворье монастырском все ошивался.

— Что? — я уставился на него, пытаясь сообразить, что он мне только что сказал. Княгиня Мария, бабка Ивана Молодого, ненавидела лютой ненавистью свою первую невестку. Могла ли она свою ненависть перенести на внука? Вообще-то могла. Вся ее жизнь была связана со скандалами, которые, казалось, никогда не закончатся. И практически было доказано, что она отравила Марию Борисовну мать Ивана. На старости лет свихнулась и решила внука приговорить? А почему нет? Вот только как быть с тем, что Зойку она вроде бы недолюбливает. Что это, попытки подставить старую княгиню, или новая борьба потомков Дмитрия Донского, которая, прервется лишь во время царствования Ивана Грозного, который уже к этим самым потомкам будет иметь лишь опосредованное отношение? Или старая княгиня снова вспомнила то унижение, которому подвергли Москву, заставив Ивана третьего жениться на тверчанке, и теперь, когда сын ненавистной невестки вернулся в Тверь, крыша у бабки протекла, и она решила, что пускай лучше будет Васька править, Зойкин сын, чем отродье тверчанки малохольной? Я выпрямился и бросил почищенный одеждой Хомы кинжал на пояс с монетами. Да какая разница? Иван Молодой обречен. Его все равно убьют рано или поздно. Слишком многим он мешает только лишь фактом своего существования.

Остается, правда, еще крохотный шанс, что отец позволит проявить себя, и точно уверится в своем желании посадить именно меня на великокняжеский престол. Потому что, если он этого не сделает, все недоброжелатели почувствуют, что у них развязаны руки. И что мне делать? Жить, постоянно оглядываясь? Ладно. Пока шанс, про который я только что подумал остается, я подожду. Все решится в ближайшие пару недель. Только вот, что я буду делать, если все-таки отец вместо самостоятельного правителя Твери захочет видеть на моем месте всего лишь послушную марионетку? Я пока не могу об этом думать, пока не могу.

— Прибери здесь все, — Милославский кивнул. Между его бровей залегла складка, словно он о чем-то мучительно размышлял, а я снова остро почувствовал свое одиночество.

Пока у меня «прибирались», я бесцельно слонялся по двору, вместе с челядью встречая рассвет. От бессонной ночи болела голова и мысли никак не складывались в четкую картину. Слишком большое темное пятно всегда окружало Ивана Молодого, слишком мало о нем было известно. По большей степени только то, что он вообще существовал.

Топот копыт отвлек меня от горьких раздумий. Во двор влетел гонец, отправленный мною с письмом к Ивану третьему, следом за Кошкиным-Захарьиным.

— Ответ от Великого князя московского Великому князю Тверскому, — пафосно произнес он, вот только поспешил слегка. На княжество меня еще не венчали. Тем не менее, криво усмехнувшись, я забрал письмо и направился в горницу, увидев, что работа по уборке завершилась. На столе был накрыт нехитрый завтрак, на который я снова смотрел с подозрением, из-за разыгравшейся паранойи.

Открыв письмо, я принялся пробираться через витиеватую манеру славянкой письменности. Прочитав до конца, я медленно вернулся к первой строчке и прочел еще раз. Затем схватил стоящий на столе кубок и швырнул его об стену. Великий князь Московский не одобрил мое предложение попробовать поэкспериментировать в создании регулярного войска из оставшихся со мной парней. Отец посоветовал не маяться дурью, а следовать его указаниям, и в качестве вишенки на торте приписка, что повторного неповиновения он не потерпит.

Катерина

Добирались мы до Форли, как мне казалось, целую вечность. Но, к счастью, без особых приключений. Останавливались, как я и предполагала ранее, исключительно в низкосортных гостевых домах или в домах при местных храмах. Никому из хозяев этих убогих жилищ ни мое имя, ни истинная цель путешествия не сообщалась, хотя они и пытались узнать, откуда едет столько народа, да еще в сопровождении вооруженной охраны. Но Чезаре дотошно объяснял, что чем меньше они будут знать, тем лучше сохранятся. Подобных нам путешественников было довольно много, поэтому все махали рукой, но за нами то и дело приглядывали, ведь экипировка папской армии слишком бросалась в глаза. Случалось и такое, что на ночлег приходилось останавливаться и в небольших пролесках под открытым небом.