Сквозь все преграды

— Пожалуйста, — проворчал он и встал с дивана. — А теперь я отнесу тебя в спальню. Ты того и гляди вот-вот упадешь в обморок.

— Мэтью! — запротестовала Мариетта, когда тот взял ее на руки.

— Не суетись. Ты ведь прекрасно знаешь, что сопротивление бесполезно. А если еще не знаешь, то привыкай. Какое красивое на тебе платье! — добавил Мэтью, восхитившись рисунком и мягкой тканью ее утреннего туалета. — Гораздо лучше, чем тот траурный наряд, в котором ты была вчера.

— Я все еще в трауре, Мэтью, — кротко напомнила Мариетта, обвив руками его шею.

Он опустил ее на кровать так осторожно, будто она была стеклянная.

— Надеюсь, это ненадолго, Мариетта Колл, — сказал Мэтью.

Он снял с нее крошечные французские тапочки, небрежно бросил их на пол, а потом накрыл Мариетту одеялом до самого подбородка и сел рядом.

— Я буду носить траур столько, сколько захочу. Ты не имеешь права вмешиваться.

Мэтью нежно погладил ее волосы.

— Я имею право сказать жене, как она должна одеваться. А ты будешь моей женой! — Он заглушил протесты Мариетты поцелуем. Вид у нее был сонный и умиротворенный. Она явно не могла ответить ему, поэтому Мэтью поцеловал ее еще раз и сказал: — Я люблю тебя, милая.

— Нет, Мэтью.

— Что — нет? Мариетта закрыла глаза.

— Ты не любишь меня и, пожалуйста, не лги. Я не вынесу… Это уже слишком.

— Вот, значит, что ты обо мне думаешь? — Мэтью гладил ее по голове мягкими ритмичными движениями. Как ни странно, он вдруг почувствовал такое облегчение, что чуть не рассмеялся. — Вот в чем дело! Какая ерунда, Господи.

Мариетта открыла глаза и пристально посмотрела на него:

— Ерунда?

— Ну да, — сказал он с улыбкой. — Упрямая ты девчонка, Этти Колл, но мне всегда нравились сильные противники. Я признаю, что совершил ошибку там, в Марипозе. Но сейчас у нас завязался настоящий роман, и больше я такой глупости не допущу.

— Нет никакого романа, маршал Кейган.

— Шериф Кейган, — поправил он. — А о вчерашнем забудь, пожалуйста. Я ни разу еще не делал предложения, и поэтому мне нужна небольшая практика, чтобы все хорошо получилось.

— Мэтью, — устало возразила Мариетта, — я не выйду за тебя замуж. Мне не нужна такая жертва. Ты ведь не хотел жениться. Я сама справлюсь. Уеду куда-нибудь далеко, где никто не знает моего отца, и все подумают, что это от Дэвида.

«Что — от Дэвида?» — удивился Мэтью. Наверное, от усталости она не может закончить свою мысль. Может, Этти винит Дэвида в том, что он обрек ее на одиночество и болезни? Ведь она ужасно мучается от этого самого «приспосабливания»!

— Никуда ты не поедешь, — заявил он, заботливо подтыкая одеяло. — Тем более сейчас, когда ты чувствуешь себя так плохо.

— Я хочу дать ей фамилию Дэвида, — продолжала Мариетта, как будто и не слыша его. — Я знаю, тебе это может не понравиться, но так будет лучше для всех. Ты должен понять…

Да что же это такое? Мэтью был совершенно сбит с толку. Слыханное ли дело — давать фамилию своей болезни?

— Ну, конечной милая, — сказал он, боясь сказать что-то не так и этим расстроить Мариетту. — Если ты хочешь дать ей фамилию мужа — что ж, прекрасно. Я уверен, профессор Колл был бы… хм… очень рад. Но я не собираюсь снимать с себя ответственность за то, что с тобой происходит.

— Я не желаю, чтобы ты брал на себя ответственность! — упрямо твердила Мариетта. — Я хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы ты снова стал маршалом и занимал эту должность как можно дольше. Ты не давал мне никаких обещаний и гарантий, значит, вина в большей степени лежит на мне. Я одна должна расплачиваться за то, что случилось.

— Ты не права, Этти, — твердо сказал Мэтью. — Не надо так говорить.

— Я права! — простонала Мариетта, прижав пальцы к виску, в котором пульсировала боль. — Ты же сказал, что никогда не женишься, а я убедила тебя в том, что мы с Дэвидом не могли… О, ты знаешь, о чем идет речь!

Мэтью ничего не понял, но ему было все равно. Последние несколько минут Этти вообще несет какую-то чушь. Может, она бредит?

— Мы обсудим это позже, — ласково прошептал он. — Сейчас тебе надо отдохнуть, а я пойду за доком Хэдлоу.

— Мне он не нужен! Он уже знает о моем состоянии.

— И все-таки я приведу его. Пусть посмотрит тебя.

— Мэтью Кейган! Не смей обращаться со мной, как с ребенком!

Усмехнувшись, он аккуратно расправил одеяло.

— Я и не собираюсь. — Поцеловав ее в сурово сжатые губы, он встал. — Лежи в постели и жди меня. — Заметив сердитый взгляд Мариетты, Мэтью добавил: — Не спорь, это бесполезно. Мы скоро поженимся, и ты должна знать: если я что-то решил, значит, так и будет.

Глава 21

Положив ноги на стол, Мэтью откинулся на спинку кресла и еще раз прочитал стихотворение вслух — медленно и старательно выговаривая каждое слово:

Давай сочтем те способы, которыми тебя люблю.

Люблю тебя до поднебесной высоты и до подземной глуби.

Как в минуты, когда душа объемлет Начата и Концы Вселенной.

Люблю тебя я страстно, словно солнца свет и свет свечей. Люблю тебя свободно, словно человек, вступивший в бой за Правду. Люблю тебя я чисто, словно те, что могут отказаться от похвал.