Сквозь все преграды

Мариетта попыталась вырвать руку.

— Мэтью, нам надо поговорить.

— Нет, не надо, — твердо заявил он, надевая ей на палец золотой ободок. — Мы поженимся, и точка. Мне надоело слушать весь этот вздор, Этти. Там, — Мэтью указал на ее живот, — растет мой ребенок. Кроме того, ты меня любишь.

— Да, Мэтью, я очень люблю тебя и больше всего на свете хотела бы стать твоей женой…

— Вот и хорошо!

— Но я не могу! До тех пор, пока ты не пообещаешь мне, что вернешься к прежней работе.

— Господи!.. — Он снова сел на кровать. — Такой упрямицы свет не видывал. Уверен, что голова у тебя тверже любого камня. Почему ты настаиваешь на этом? Ведь я уже говорил, что не хочу возвращаться на прежнюю должность.

— Ты не должен бросать ради меня любимое дело, — сказала Мариетта со слезами в голосе. Почему он не желает ее понять? — Неужели Мэтью Кейган всю оставшуюся жизнь будет выводить пьяниц из салунов? Это невыносимо.

— Больше всего я люблю тебя. — Мэтью осторожно положил руку на живот Мариетты. — Тебя и это маленькое существо.

— Но тебе нравилось быть маршалом! — прошептала она.

— Я гордился своей должностью, — возразил Мэтью. — Радовался ей, потому что ни к чему другому у меня склонности не было. Но, дорогая, я устал. Я не понимал этого, пока не попробовал другой жизни… Я устал гоняться за преступниками, а потом отправлять их на смерть.

Мариетта прикусила губу, заново ощутив ту боль, которую испытала вчера, когда слушала рассказ о Ребекке Макгенри и мальчишке, с ужасом взирающем на гибель своего кумира. Мэтью погладил ее по лицу, осторожно, стараясь не дотрагиваться до синяков.

— Я устал от бездомной жизни, устал спать на голой земле и есть холодную пищу. Стар я стал для этого. — Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза: — Я мечтаю об оседлой жизни: быть шерифом в маленьком тихом городке, выдавать лицензии и вытаскивать пьяниц из салунов, иметь жену и детей, регулярно обедать и ужинать.

Внезапно слезы брызнули из глаз Мариетты.

— Я не умею готовить, — призналась она, всхлипывая. — Один раз я чуть не сожгла дом, хорошо что Элизабет оказалась рядом.

— Готовить не умеешь? — воскликнул Мэтью с наигранным удивлением и вытер ей слезы. — Ладно. Придется оставить миссис Килир.

— Думаю, что так. О, Мэтью, я была просто идиоткой! Я и представить себе не могла, что ты так сильно любишь меня.

Он нежно поцеловал Мариетту.

— Не плачь, любимая. Ты устала и плохо себя чувствуешь. Но, обещаю, все будет хорошо, я о тебе позабочусь. Я буду самым примерным мужем и самым лучшим отцом.

Мариетта крепко обняла его, продолжая плакать.

— Я люблю тебя, Этти, — прошептал Мэтью, стараясь успокоить ее своими ласками, но не повредить при этом ребенку. — Теперь ты согласна выйти за меня замуж?

Она зарыдала еще горше, но кивнула, уткнувшись в его плечо.

— Слава Богу! Мне пришлось очень постараться, чтобы добиться этого «да». Ты ведь больше не передумаешь, правда?

— Нет, — заверила его Мариетта. — Никогда!

— Хорошо, — кивнул Мэтью и начал стягивать с себя ботинки, — потому что я очень устал, и мне совсем не хочется спорить сейчас с самой упрямой женщиной на свете. — Мэтью скинул на пол ботинок с левой ноги. — Ты слишком умна, чтобы с тобой спорить. Я рад, что понял это еще до свадьбы, а то потом потратил бы зря массу времени. — Второй ботинок через мгновение оказался рядом с первым, потом к ним присоединился и пиджак. Еще минута — и Мэтью уже лежал поверх одеяла, осторожно обняв Мариетту за талию и уткнувшись лицом в ее теплую шею. — Господи, — простонал он, — как хорошо!

Мариетта восприняла как должное его явное намерение заснуть рядом с ней. Она погладила колючую щеку Мэтью и сказала:

— Перед тем как напасть на меня, Чемберс говорил об отце… будто бы его убили?

Мэтью ласково сжал ее руку:

— Мне очень жаль, милая… — и рассказал все о смерти сенатора и его охранников, которых отправили на тот свет люди Чемберса, а в конце повторил: — Мне очень жаль.

— Мне тоже, — прошептала Мариетта, чувствуя себя на удивление спокойно. — Я любила отца, хотя он принес людям много зла. И все же хотелось бы повидаться с ним еще раз, Я любила его, — повторила она, словно пытаясь доказать это самой себе. — Почему же я не плачу?

— Слезы придут потом. За последнее время ты пережила слишком много горя.

— Наверное, ты прав. Думая об отце, я всегда вспоминаю, какую роль он сыграл в судьбе Дэвида. Вот в чем проблема.

— Может быть.

Немного помолчав, Мариетта спросила:

— Что теперь будет с Чемберсом?

— Его отправят на восток и сразу же устроят суд. Если выживет, конечно.

Мариетта содрогнулась от ужаса, а Мэтью невозмутимо продолжал:

— Док Хэдлоу говорит, что выживет. Но ничего хорошего его не ждет. Чемберса или расстреляют, или повесят. Дружки его не спасут — я об этом позабочусь. От Чемберса воняет, как от протухшего мяса. Меня беспокоит другое: я залил кровью весь пол в школе. Трудно будет отмыть пятна крови.

Он зевнул и прижался к Мариетте. Она погладила его по щеке и тихо сказала:

— Я люблю тебя, Мэтью.

— Как профессора Колла?

Почувствовав, что Мэтью надо как-то подбодрить, Мариетта улыбнулась, хотя ей это было трудно.