Сквозь закрытую дверь

Из гостиной вышел Геркулес, остановился, склонил голову набок и посмотрел на меня.

— Да, да, я знаю, я не должна быть дома, — я последний раз почесала Оуэна. — Мне нужен кофе. И сделать парочку телефонных звонков.

Я включила кофеварку и позвонила Мэри, одной из сотрудниц, чтобы сказать ей не приходить на работу. К счастью, трубку взял ее муж, и мне не пришлось вдаваться в подробности. Для Джейсона, нашего практиканта, я оставила сообщение на автоответчике. Потом я позвонила в офис Эверетта Хендерсона и вкратце рассказала обо всем его секретарю Лите.

Когда кофе был готов, я босиком вышла с чашкой на крыльцо, и коты следом за мной. Участок голубого неба над крышей Ребекки стал больше. Надев резиновые шлепанцы, я спустилась во двор. Ребекка помахала мне с заднего крыльца своего дома. Я поставила кружку на ступеньку перед дверью и пошла по траве к просвету в изгороди из сирени. Впереди меня гордо шествовал Оуэн — наверное, надеялся, что у Ребекки есть для него гостинец.

Я оглянулась. Геркулес тоже шел, останавливаясь через каждые пару шагов, чтобы отряхнуть сырые лапы. Герк был неженкой, принцессой на горошине в кошачьем обличье и не любил ни слишком горячего, ни слишком холодного, ни тем более мокрого. Он одарил меня своим фирменным взглядом «я бедненький, несчастненький котеночек».

— Трава почти сухая, ты, зануда. Я не собираюсь тебя нести.

Он потряс правой передней лапой и снова посмотрел на меня.

— Я натерла мозоль этими полотняными туфлями, но не жалуюсь.

Геркулес продолжил стоять, подняв лапу, не моргая и не шевелясь. Я подождала еще секунд двадцать, чтобы сохранить лицо, и взяла его. Оуэн обогнал нас и вскарабкался на перила веранды, не обращая внимания на Ребекку, которая подзывала его, протянув руку. Я опустила Геркулеса на ступеньки и подошла к Ребекке. На ней, как и на мне, были резиновые шлёпанцы, на одной руке садовая перчатка. Она держала букет лиловых хризантем.

Стоит ли говорить ей, что я нашла тело Грегора Истона? Пожалуй, нет. Я не из тех, кому не терпится разнести плохие новости, да и Ребекка, кажется, не знала Истона.

— Доброе утро, Кэтлин, — сказала она, — как коты?

— Привет, Ребекка, — ответила я — отлично.

— Как думаешь, Оуэн хочет ещё цыплёнка с кошачьей мятой?

— Еще немного кошачьей мяты, и у него появится неутолимый голод и непреодолимое желание взять в прокате «2001 год: Космическая одиссея».

Ребекка озадаченно посмотрела на меня.

— У него уже зависимость от кошачьей мяты. Оторвал головы четырём цыплятам и попрятал куски по всему дому. Котик-наркоман.

— Может, он расстроен, — предположила Ребекка. — Может, это помогает ему немного расслабиться.

Я взглянула на веранду. Геркулес сидел на перилах, как статуя древнеегипетской кошки, охраняющей гробницу фараона. Оуэн растянулся на животе рядом с ним, прикрыл глаза и свесил лапы с другой стороны перил.

— Спасибо за заботу о котах, — сказала я, — но Оуэну хватит кошачьей мяты.

— Ладно, — согласилась Ребекка, но по её взгляду на котов я поняла, что она ещё попытается ублажить Оуэна угощением, а может, и Геркулеса тоже.

— У тебя такие красивые цветы, — сказала я, чтобы сменить тему.

— Дать тебе? У меня дома уже две вазы.

— Правда?

— Конечно. — Она протянула мне цветы, рукав сдвинулся, и я увидела повязку на правом запястье.

— Опять артрит?— спросила я — Ребекка лечила артрит травяными компрессами. Её запястья часто бывали обмотаны полосками ткани, фиксирующими примочку.

Она кивнула, поправила бледно-голубую ткань рукава и убрала руку. Похоже, она смутилась.

— Да, понимаю, как старушка. Но уж лучше натуральные средства, чем лекарства.

— Совсем не как старушка, — возразила я. — Природная медицина — это очень интересно. В моей библиотеке, в Бостоне, была целая секция альтернативной медицины, десятки книг об использовании растений для оздоровления и лечения — от чесотки до серьёзных болезней. Они пользовались спросом.

— Ты скучаешь по Бостону? — спросила Ребекка.

— Иногда, — я пробежалась пальцами по розово-сиреневым лепесткам. — Мои родители — актёры, так что я много где жила, но в Бостоне дольше всего, поэтому считаю его домом.

— Актеры? В театре?

— Мой отец снимался в разной рекламе, а в остальное время они играли на сцене.

— Я могла где-то видеть твоего отца?

Сказать ей, что он был тем бодрым мужчиной средних лет из рекламы лекарства от импотенции? Или что он — тот гольфист, хваставшийся друзьям своим одноразовым бельем?

— Помнишь рекламу овсяных хлопьев с изюмом? — наконец сказала я. — У их главного конкурента изюмины были совсем сморщенные.

— Конечно, помню, — ответила Ребекка, стягивая перчатку. — Я даже ела эти хлопья. Голос за кадром был такой приятный. Это твой отец?

Я почувствовала, что заливаюсь краской.

— Нет, он был одной из тех сморщенных изюминок.

Ребекка очень старалась не улыбнуться, но безуспешно.

— Изюминки тоже были отличные, — сказала она.

Мы услышали шаги на гравийной дорожке.