Сквозь закрытую дверь

— Вы можете... вы возьметесь за эту работу?

Он немного поразмыслил, потом кивнул.

— Да, ради Эверетта и библиотеки.

Я буквально почувствовала, как груз падает с плеч.

— Не могли бы вы составить для меня примерную смету? Чтобы я понимала, во что это обойдется?

— Конечно, — он вынул из-за уха карандаш и что-то написал в маленьком блокноте, лежавшем в кармане рубашки. — Я могу начать завтра днем, не раньше.

— Хорошо. Занесите смету, когда сможете. И счет присылайте прямо сюда.

Он кивнул и заткнул карандаш обратно за ухо.

— Я отсоединил все розетки и один комплект светильников в той зоне, больше никто не пострадает.

— Большое спасибо.

— Я принесу смету до конца дня. Увидимся завтра в обед.

Мы пожали руки, и он ушел.

Если в начале дня тебя чуть не убивает током, дальше дела могут идти только лучше. Ларри закончил осмотр щитка около половины пятого, как раз когда приехал Орен, чтобы начинать собирать компьютерные столы и кабинки. А команда Уилла Редферна почти закончила центральную стойку. Когда я рассказывала, что случилось, Орен сжал челюсти, но ничего не сказал, только спросил, как я. Я ответила, что Ларри собирается починить проводку, и Орен одобрительно кивнул. Ничего другого мне и не было нужно.

Когда я вернулась домой, Геркулес сидел на веранде, глядя в окно. Я отперла дверь, бросила сумку и взяла кота на руки.

— Ах ты, хитрюга, я и не видела, как ты выскользнул утром. Как же тебе удалось?

Он не ответил — был слишком занят мурчанием, пока я чесала ему подбородок. Я держу на веранде две миски со свежей водой — коты не станут пить из одной, — сухой корм и кошачий туалет, потому что они часто просачиваются туда, когда я ухожу. Геркулес даже научился открывать входную дверь, так что он мог выходить во двор. Я открыла заднюю дверь, посадила кота на пол в кухне и вернулась на крыльцо за сумкой. Когда вернулась, Оуэн сидел на полу рядом с братом.

— Привет, — сказала я ему. — Ну, как прошёл день?

Я нагнулась и почесала Оуэну макушку. Он прищурил глаза от удовольствия.

Коты пошли за мной наверх, подождали у кровати, пока я переоделась, потом спустились за мной вниз, наблюдать, как я буду готовить ужин. Я дала каждому по маленькому кусочку крабового мяса из своего салата из пасты прежде, чем начать есть. Со вчерашнего вечера оставались два брауни. Я положила на свою тарелку одно пирожное — может, удастся не съесть сразу оба. Потом разрезала свой брауни на четыре кусочка и съела один.

Оуэн не сводил с меня глаз, пока я расправлялась со вторым.

— Забудь, — сказала я. — Пирожные кошкам нельзя.

Кот пристально следил за мной, на секунду я встретилась с ним взглядом. Я сунула в рот кусочек шоколада и потянулась в кресле. Правая рука ещё немного болела, а мысли кружились, возвращаясь к последним часам Грегора Истона.

— Зачем Истону возвращаться в библиотеку? — спросила я котов. Геркулес, намывавший морду, замер с лапой за ухом и недоуменно посмотрел на меня. — Знаю, глупый вопрос, — сказала я и взглянула на Оуэна. — Пока мы были там, он не возвращался. — Оуэн согласно мяукнул и продолжил вылизывать хвост. — Сьюзен и Мэри сказали, что не видели его. Зачем бы им врать?

Похоже, ни один из котов не собирался ничего добавить. Я откусила большой кусок от последнего пирожного.

— Выходит, либо он не приходил, либо прокрался незаметно. Если не приходил — как туда попала сломанная запонка? А если прокрался — какого чёрта ему там понадобилось?

Оуэн зевнул. Ответ не хуже любого другого. Зазвонил телефон, и я пошла в гостиную.

— Привет, кузнечик, — сказал голос в трубке.

Мама.

— Привет, мам, — я уселась в кресло у телефонного столика, зацепила ногой пуфик и подвинула поближе.

— Как дела?

Несмотря на невероятную поглощенность собой, у нее, кажется, был какой-то материнский радар, сообщающий, что с нами что-то не так.

— Нормально.

Так и было, за исключением ноющей руки и детектива, полагающего, что я кого-то убила.

— Я знаю, что ты нашла тело того композитора.

Я устроилась в кресле поудобнее и вытянула ноги на пуфик.

— Кузнечик, я не динозавр. У меня есть компьютер, и я читаю «Мейвилл-Хайтс кроникл» каждое утро.

Значит, дело не в радаре, а в интернете.

— Ты каждый день читаешь местную газету?

— Конечно, — сказала она, будто нечто само собой разумеющееся, — я хочу знать, что происходит там, где ты находишься.

— Ну... это... это мило.

— Ты в самом деле в порядке?

У меня перехватило горло, а в груди опять появилась тяжесть от тоски по дому.

— Да, честно.

Я кашлянула, пытаясь избавиться от тяжести.

— Знаешь, он был похотливым старым козлом.

— Ты знакома с Грегором Истоном? — Вообще-то мне не стоило удивляться: мама знала многих людей искусства. Она работала в театре с шестнадцати лет.

— Только с его не особо хорошей репутацией.

— В смысле?

Она вздохнула.

— В основном слухи и сплетни, сама понимаешь. Говорили, он не мог держать руки — и другие части тела — при себе.

— И всё?

— Кажется, ему нравились женщины помоложе.

Я вспомнила, что Руби рассказывала об Эми Лестер.

— Его пригласили на ваш летний музыкальный фестиваль, да?