Сквозь замочную скважину (СИ)

Она едва сдержала в себе досадный вздох из-за предстоящей встречи с Себастьяном. Ева медленно отвернулась от окна и взглянула на Мориарти, что не сказал ни слова за последние несколько часов дороги. По словам Морана, Джеймс никогда не отличался молчаливостью, но и не говорил без умолку — он умело балансировал на грани между раздражительностью и учтивостью, что часто играло ему на пользу. Сейчас что-то изменилось, возможно, «смерть» пагубно влияет даже на столь непостоянных личностей, как Мориарти.

— Этот инструктаж… он обязателен? — спросила Ева.

— На нём настоял Моран, — сухо ответил Мориарти.

— Я профпригодна, если дело в этом.

— Я не сомневаюсь. Себастьян хочет уговорить тебя не лететь со мной.

В его тоне не было ни единой доли живых человеческих эмоций — лишь сухая констатация бесспорной действительности. Еву покоробило от этого, словно она только что услышала нечто отвратно пошлое или безмерно глупое.

— Это звучит как-то неправильно от вас. По логике, вы не должны были об этом знать.

— Это вполне логично, — и вновь зубодробительный, раздражающий до невозможного мёртвый тон. Еве захотелось врезать Мориарти, чтобы он начал чувствовать и перестал быть подобием восковой фигуры. — Он был против твоей кандидатуры до последнего.

— Ну конечно… — она усмехнулась. — И что мне ему сказать?

— Решай сама.

— Вам, словно, всё равно.

Не стоило говорить это. Не стоило намекать, ведь Мориарти — не идиот, он понял всё без лишних уточнений. На его лице отразилось раздражение — не явственное, не сильное, скорее, вымученное, проходящее тонкой струей через стену усталости и безразличия. Дымок злости ломал бесчувственную преграду, но Еву это не радовало. Сложно понять человека, для которого игры во взрывоопасные салки с правительством — лучшая забава.

— Ты дотошна, — изрёк Мориарти.

— Это комплимент или упрёк?

— В данной ситуации — предупреждение. Не стоит задавать много вопросов, особенно, когда ответы на них могут тебя разочаровать.

Он впервые глянул на неё не сквозь ширму напускной твёрдости и убедительности — взгляд Мориарти остановился на лице Евы и выражал небрежность с лёгким налётом презрения. Так не смотрят на партнёров или спутников. Этим взглядом одаривают будущих трупов, грязь, что пока не мешает, но, вскоре, точно полетит в топку вместе со своими амбициями. Ева никогда не чувствовала себя настолько бессильной, как под прессом внимания Джеймса.

— Оʼкей, — со вздохом сказала она. — Так куда мне идти?

— Иди к центральному входу. Зал А.

— А вы…

— Себастьян проводит тебя к моему самолёту.

На улице, продвигаясь к парадному входу и уворачиваясь от суматошных прохожих, Ева думала о словах Джеймса. Он был столь отстранённым, словно окружающее его и вовсе не касалось, а было лишь блёклым фоном, безынтересно бросал слова в ответ на вопросы, вечно смотрел куда-то вдаль. Он казался изнеможённым, выжатым, буквально мёртвым. Не таким она его себе представляла. Эмоции, что вырывались из него, подавляли в ней всякое желание вести дальше беседу, и, скорее всего, Мориарти это видел, а потому старался держаться отстранённо. Когда двери аэропорта распахнулись перед Евой, она на миг замерла. В пяти ярдах, над табличкой «Зал А. Зона ожидания» стоял Себастьян Моран. Сказать что-то о его настроении было сложно: грубое лицо не выражало никаких эмоций, а поза была расслабленной. Себастьян уставился на Еву с немым ожиданием. Он был выше неё почти на полфута и крупнее раза в полтора. Но на вид он едва ли походил на жестокого киллера, скорее, на преуспевающего клерка или адвоката, что решил взять отпуск и скинуть с себя рабочий костюм, облачившись во что-нибудь куда более практичное и удобное. Худое лицо напоминало зарисовку в стиле Да Винчи — те же пастельно-масленые тона, грубоватые линии и острые углы. Застыв, он легко мог напомнить каменное изваяние.

— Долго ждал? — спросила Ева, подходя к Себастьяну.

— Я не засекал время. Пойдём. Надо поговорить, — он не стал мешкать и, сорвавшись с места, потянул Еву в дальний угол, где в нескольких ярдах от автоматов с кофе и закусками, прямо под стеной, стояла одна единственная лавка.

Они сидели и смотрели на то, как нескончаемый поток людей спешил на свои рейсы. Взглянуть в глаза друг другу не хотелось. Проще сосредоточиться на чём-то совершенно незначительном и отстраниться от этой слишком формальной беседы.

— Ты же понимаешь, что это была ошибка? — спросил Моран. — Ты не должна была пройти.

— То есть?

— Ты не подходишь для этой работы.

Ева тихо рассмеялась. Она всё ещё кровно верила, что Себастьян не станет начинать с этого, ну, или выберет как можно более ненавязчивые формулировки. Но он не стал отступать от старых традиций и сказал всё в лоб так, как и принято в их компании. Прямолинейность Морана, порой, казалась Еве бесспорным достоинством, что редко встречается в современных людях, но иногда она до остервенения бесила, отчего их общение становилось слишком сложным.

— Ну, у Мориарти на этот счёт свои мысли.

— И что он тебе сказал?