Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье (Пер. Н.М. Демуровой)

– Ну, это совсем другая крепость! – заметила Алиса.

– Уверяю тебя, тут были всякие крепости – и та, и эта!

В волнении Рыцарь воздел руки к небу – и тотчас вылетел из седла и шлепнулся головой в канаву. Алиса бросилась к нему. Падение было неожиданным – на этот раз ему удалось довольно долго продержаться в седле, и Алиса боялась, не ушибся ли он. Из канавы торчали одни лишь ноги, но, услышав, что он продолжает как ни в чем не бывало говорить, она успокоилась.

– Самые разные крепости, уверяю тебя! И все же с его стороны это было неосторожно – взять и надеть чужой шлем, да еще вместе с хозяином!

– Как это вы можете говорить вниз головой, да еще так спокойно? – спросила Алиса, вытаскивая его за ноги из канавы.

Рыцарь, казалось, очень удивился ее вопросу.

– Неважно, где находится мое тело, – сказал он. – Мой ум работает, не переставая. Чем ниже моя голова, тем глубже моя мысли! Да-да! Чем ниже – тем глубже!

Помолчав, он прибавил:

– Самым остроумным моим изобретением был новый пудинг! Я изобрел его, пока ел второе!

– И его успели приготовить на третье? – спросила Алиса. – Вот это быстрота!

– Нет, – протянул задумчиво Рыцарь, – на третье не успели! Не успели на третье!

– Значит, его приготовили на завтра? Вряд ли вам захотелось два пудинга в день?

– Нет, не на завтра! – повторил Рыцарь все так же задумчиво. – На завтра не успели!

Он повесил голову и мрачно произнес:

– Боюсь, что его вообще не приготовили! Боюсь, что его вообще никогда не приготовят! А какое это было остроумное изобретение!

– А из чего он делается? – спросила Алиса, желая хоть как-то его приободрить. Она увидела, что бедный Рыцарь совсем пал духом.

– В основном из промокашки, – отвечал Рыцарь со стоном.

– Боюсь, что это не очень-то вкусно…

– Одна промокашка, конечно, не очень вкусна, – прервал ее с волнением Рыцарь. – Но если смешать ее еще кое с чем – с порохом, например, или с сургучом – тогда совсем другое дело! Но здесь я должен тебя оставить…

Они вышли на опушку леса. Алиса вздрогнула от неожиданности – в эту минуту она думала только о пудинге.

– Ты загрустила? – огорчился Рыцарь. – Давай я спою тебе в утешение песню.

– А она очень длинная? – спросила Алиса.

В этот день она слышала столько стихов!

– Она длинная, – ответил Рыцарь, – но очень, очень красивая! Когда я ее пою, все рыдают … или…

– Или что? – спросила Алиса, не понимая, почему Рыцарь вдруг остановился.

– Или… не рыдают 112. Заглавие этой песни называется «Пуговки для сюртуков».

– Вы хотите сказать – песня так называется? – спросила Алиса, стараясь заинтересоваться песней.

– Нет, – ты не понимаешь, – ответил нетерпеливо Рыцарь. – Это заглавие так называется. А песня называется «Древний старичок».

– Мне надо было спросить: это у песни такое заглавие? – поправилась Алиса.

– Да нет! Заглавие совсем другое. «С горем пополам!» Но это она только так называется!

– А песня эта какая? – спросила Алиса в полной растерянности.

– Я как раз собирался тебе об этом сказать. «Сидящий на стене»! Вот какая это песня! Музыка собственного изобретения! 114

С этими словами он остановил Коня, отпустил поводья и, медленно отбивая такт рукой, запел с выражением блаженства на своем добром и глупом лице.

Из всех чудес, которые видела Алиса в своих странствиях по Зазеркалью, яснее всего она запомнила это. Многие годы спустя сцена эта так и стояла перед ней, словно все это случилось только вчера: кроткие голубые глаза и мягкая улыбка Рыцаря, заходящее солнце, запутавшееся у него в волосах, ослепительный блеск доспехов, Конь, мирно щиплющий траву у ее ног, свесившиеся на шею Коня поводья и черная тень леса позади – она запомнила все, все до мельчайших подробностей, как запоминают поразившую воображение картину. Она прислонилась к дереву, глядя из-под руки на эту странную пару и слушая, словно в полусне, грустный напев 115.

– А музыка вовсе не его изобретения, – подумала Алиса. – Я эту музыку знаю. Это песня «Я все вам отдал, все, что мог …» 116.

Она стояла и внимательно слушала Рыцаря, но рыдать – не рыдала.