Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье (Пер. Н.М. Демуровой)

Я рассказать тебе бы мог,
Как повстречался мне
Какой-то древний старичок 118

,Сидящий на стене.
Спросил я: «Старый, старый дед.
Чем ты живешь? На что?»
Но проскочил его ответ
Как пыль сквозь решето.

– Ловлю я бабочек больших

На берегу реки,
Потом я делаю из них
Блины и пирожки
И продаю их морякам —
Три штуки на пятак.
И в общем, – с горем пополам,
Справляюсь кое-как.

Но я обдумывал свой план.

Как щеки мазать мелом,
А у лица носить экран.
Чтоб не казаться белым!
И я в раздумье старца тряс.
Держа за воротник:
– Скажи, прошу в последний раз,
Как ты живешь, старик?

И этот милый старичок

Сказал с улыбкой мне: —
Ловлю я воду на крючок
И жгу ее в огне,
И добываю из воды
Сыр под названьем бри.
Но получаю за труды
Всего монетки три.

А я раздумывал – как впредь
Питаться манной кашей.
Чтоб ежемесячно полнеть
И становиться краше.
Я все продумал, наконец,
И, дав ему пинка, —
Как поживаете, отец? —
Спросил я старика.

– В пруду ловлю я окуньков

В глухой полночный час
И пуговки для сюртуков
Я мастерю из глаз.
Но платят мне не серебром.
Хоть мой товар хорош.
За девять штук, и то с трудом,
Дают мне медный грош.

Бывает, выловлю в пруду

Коробочку конфет,
А то – среди холмов найду
Колеса для карет.
Путей немало в мире есть.
Чтоб как-нибудь прожить,
И мне позвольте в вашу честь
Стаканчик пропустить.

И только он закончил речь,

Пришла идея мне:
Как мост от ржавчины сберечь,
Сварив его в вине. —
За все, – сказал я, – старикан,
Тебя благодарю,
А главное – за тот стакан,
Что выпил в честь мою.

С тех пор, когда я тосковал.

Когда мне тяжко было.
Когда я пальцем попадал
Нечаянно в чернила.
Когда не с той ноги башмак
Пытался натянуть.
Когда отчаянье и мрак
Мне наполняли грудь,
Я плакал громко на весь дом
И вспоминался мне
Старик, с которым был знаком
Я некогда в краю родном,
Что был таким говоруном.
Таким умельцем и притом
Незаурядным знатоком —
Он говорил о том, о сем,
И взор его пылал огнем,
А кудри мягким серебром
Сияли над плешивым лбом.
Старик, бормочущий с трудом.
Как будто бы с набитым ртом.
Храпящий громко, словно гром.
Сидящий на стене.

Пропев последние слова своей баллады, Рыцарь подобрал поводья и повернул Коня.

– Тебе осталось пройти лишь несколько шагов, – сказал он. – Спустишься под горку, перейдешь ручеек – и ты Королева! Но ты подождешь и помашешь мне вслед? – прибавил он, увидев, что Алисе не терпится перепрыгнуть через последний ручеек, отделяющий ее от заветной цели. – Я тебя долго не задержу. Как увидишь, что я доехал до поворота, махни мне платком. А то я боюсь совсем упасть духом.

– Конечно, я подожду, – сказала Алиса. – Спасибо вам за то, что вы меня проводили… И за песню… Она мне очень понравилась.

– Надеюсь, – проговорил Рыцарь с сомнением. – Только ты почему-то не очень рыдала…

Они пожали друг другу руки, и Рыцарь медленно поехал назад по лесной дороге.

– Боюсь, что он очень скоро упадет … духом. Так, кажется, он сказал, – подумала Алиса, глядя ему вслед. – Ну, конечно! Опять упал… Но только не духом, а, как всегда, головой. Но на Коня он опять садится довольно легко, а Конь стоит как вкопанный, оттого, видно, что на него столько всего понавешено!