Слабая, сильная, твоя…

— Ну, знаешь! — Я попыталась высвободиться из объятий Сержа, но он не пустил. Тогда я продолжила сидя, размахивая, как паралитик, одной левой рукой: — Кто это кого бросил? Свинья ты рыжая! — Мир непроизвольно потрогал свои крашеные волосы. — Мог бы раньше мне все рассказать! Ты вместе с этим лгуном Мортоном разыграл спектакль «Самоубийство обреченного на смерть» и думал — концы в воду! Да я знала, что ты жив! Вот так! Даже пыталась искать тебя. И согласилась замуж выйти за него, чтобы в Париже остаться! Ты же, скотина, все деньги велел на счета липовых благотворительных фондов зафутболить. Мне же жить не на что! Тем более в Париже.

— Могла бы и поработать для разнообразия, — пробурчал в усы Мир.

— Мог бы не врать мне! Ты знаешь, что за мной следят ребята Этьена? Я была у него.

Мир подскочил с места:

— Ты была у него? Ты спятила? Боже, когда ты научишься сидеть тихо!

— Да не ори ты! Они следили за мной, я увидела парня, который это делал, и поехала за ним в ресторан «Фуке». Я думала, что ты у них. Но потом поговорили, кофейку выпили, то, се…

— Что еще за «то, се..»? — поинтересовался Мир с подозрением, снова усаживаясь на диван. Конечно, я хотела позлить его, но и сама уже была, словно сжатая пружина. От его тона что-то щелкнуло у меня в голове, и я снова рванулась из рук Дюваля, чтобы вцепиться в рыжую морду любимого. Серж снова удержал меня. Ах, если бы мне удалось тогда вырваться, все было бы иначе!

— Мерзавец! — вопила я. — Ты хоть понимаешь, что сделают они с тобой, когда найдут! А если они уже тебя нашли? А если уже стоят за дверью? Что же делать?! Зачем ты пришел!

— Ладно, ладно, успокойся! — Разум мужа всегда брал верх над чувствами. Раньше это причиняло мне боль, но сегодня, сейчас это могло бы стать спасением. — Ленка, все в порядке, сейчас здесь полиция будет. Я от них каждый вечер удираю, и каждый вечер они меня ловят. Утром я клянусь, что это было в последний раз, а к вечеру снова бегу следить за тобой.

— Не похоже это на тебя.

— А похоже на меня сидеть целый день без дела и оплакивать свою загубленную жизнь? У меня было все: моя фирма, мои сотрудники, я делал то, что умел. У меня была ты. Я верил, что ты меня любишь. Когда все рухнуло, я подумал: Ленка-то будет со мной! Она сделает то, о чем я ее попрошу, она будет ждать меня. И что я вижу! — Он театрально вытянул вперед правую руку, указывая на творящийся блуд.

Этот жест заставил Сержа Дюваля выйти из летаргии:

— Элен, прошу вас, объясните мне все!

Я повернулась к нему, не зная, как объяснить происходящее. Вот тут-то все и случилось.

Глава 48

Мир отреагировал раньше нас с Сержем. Он услышал шаги в прихожей и обернулся, думая, что его догнали полицейские, но в комнату вошел толстый блондин по имени Клаус Краузе. Глупо не верить на слово такому серьезному бандиту, как Жан Этьен.

— Добрый вечер, — произнес Краузе, наводя пистолет почему-то на меня. — Господа, не шевелитесь, а не то я снесу мадам Шахова башку!

Эти слова были произнесены по-французски, и Дюваль их прекрасно понял. Я почувствовала, как он весь собрался и сделал глубокий вдох. Он не задавал лишних вопросов, не дергался, а пытался оценить обстановку.

Мир, ожидавший увидеть уже знакомые лица, немного удивился, вспомнил мое предупреждение и тоже замер вполоборота к двери. Его руки лежали на коленях.

Вслед за Краузе в комнату вошли четверо парней самой обычной наружности. Вторым справа был мой знакомый в кожаной куртке. Ребята рассредоточились по гостиной, заняв позиции у дверей и окон. Клаус взглядом проверил расстановку сил и, одобрив, снова занялся нами.

— Чтобы никто не обманывался, это — карательный отряд. Отсюда вам живыми не выйти. Извините, мсье Дюваль, вы — тоже.

— Вы — немец? — вежливо осведомился Дюваль, расслышавший чутким музыкальным ухом еле заметный акцент первого помощника Этьена.

— Это имеет значение? — поинтересовался Краузе.

— Его зовут Клаус Краузе, — пояснила я.

— А ты — заткнись! — кинул он мне. — С тобой будет другой разговор.

— Потише с моей невестой, — спокойно потребовал Серж.

— И с моей женой, — добавил Мир. Похоже, карательный отряд не произвел на него должного впечатления. Но я бы не шутила. Все эти мальчики были вооружены до зубов, а у нас и перочинного ножа не нашлось бы.

Тем временем Дюваль обратился к Краузе на немецком. Я немецкий изучала в школе, много лет назад, да и то плохо, но вскоре услышала несколько знакомых слов, которые сложились в обрывки фраз: «отпустите ее…» и «…напишу цифры». Краузе слушал очень внимательно. Потом кивнул. Дюваль медленно для парней с пушками поднял руки ладонями наружу, потом потянулся правой во внутренний карман пиджака и достал блокнот и ручку. Быстро написал шесть цифр, от которых у меня мурашки по спине побежали, и протянул ее Краузе. Тот подошел, взял записку, посмотрел на нее, скомкал и сунул в карман. Потом показал своим головорезам на выход. Те безропотно подчинились. Дюваль улыбнулся.