Слабая женщина, склонная к мелонхолии

— Асенька, вы не представляете, что у нас случилось! — Нина Кирилловна всхлипывала, задыхалась, но кричала ликующим голосом. — Асенька. Сережа уже дома! Уже почти четыре часа! Его сам Илюша Мерцалов привез! Все кончилось! Понимаете? Все кончилось, все! Я вам сразу позвонила, а тетя Фаина сказала, что вы на дежурстве, а сотовый недоступен, а я прямо места себе не нахожу — как же вам сообщить? Ах, Асенька, мы вам так обязаны! Сережа очень хочет с вами поговорить. Вы ведь не против?

Ася смутно ощущала, что она против… Ну не то чтобы категорически против, но не сказать чтобы и за. Она помнила матримониальные планы Нины Кирилловны, и от этого было как-то неловко. Впрочем, может быть, у самого больного Гонсалеса никаких таких планов не было, так что ладно уж, можно и поговорить.

— Привет, командир, — сказал больной Гонсалес почему-то смущенно. — Мы не вовремя со своими звонками, да? Извини, командир. Просто мама от радости совсем ошалела. Наверное, думает, что и все должны ошалеть.

— Она правильно думает, — ответила Ася. — Я тоже очень рада. Поздравляю. Обязательно всем нашим расскажу, они тоже обрадуются. А баба Женя пирог испечет. Она чуть не каждый день вспоминает: «Как там больной жулик? Что там у него с глазом?» Обязательно пирог испечет, она ко всем праздникам пироги печет.

— Ой, командир, вы там смешные все… — Гонсалес, кажется, смутился еще больше. — Пирог к празднику, надо же… Передавай бабе Жене привет. Ее я тоже никогда не забуду, так и скажи. А с глазом у меня полный порядок. Ты думаешь, зачем Плотников командировку в Москву брал? Это он специально ездил, чтобы швы мне снимать. Так что на свадьбе я уже буду с двумя глазами и без единого шва.

— На какой свадьбе? — осторожно спросила Ася.

Наверное, у больного Гонсалеса были все-таки те же планы, что и у его матери. Вот только этого не хватало…

— На твоей свадьбе, — не сразу ответил Гонсалес. И тяжело вздохнул: — Командир, тут мама призналась, что наговорила тебе… Ты в голову не бери. Я же не знал, что ты за майора замуж выходишь… То есть он уже подполковник, но все равно.

— Больной Гонсалес, откуда у вас такая удивительная информация? Я ничего не знаю, а он знает, подумать только!

Вообще-то она имела в виду информацию о своем предстоящем замужестве. Гонсалес не понял, объяснил совсем не то, о чем она хотела знать:

— Да ему звание только позавчера присвоили. А вчера новое назначение получил. Сегодня уехать должен был… А, нет, уже уехал.

— Куда? — с замирающим сердцем спросила Ася. — Сергей, только честно скажи: куда он уехал?

Если Гонсалес сейчас скажет, что Тугарин уехал на какой-нибудь семинар в какую-нибудь Германию, она просто умрет. Просто позвонит Алексееву или самому Плотникову, и пусть кто-нибудь из них додежурит вместо нее. А она пойдет пешком домой через весь город, отключит мобильник навсегда, ляжет в темной комнате, закроет глаза — и умрет. И пусть никто к ней не входит, пусть никто ничего не говорит, и не спрашивает, и даже обедать не зовет…

— Как это — куда? — удивился Гонсалес. — К тебе он едет, куда же еще… И новое назначение — в твоей деревне… Вот что ты с человеком сделала. А еще говоришь, что не колдунья… Э-э, командир, да ты не знала ничего, да? Кажется, я сюрприз испортил.

— Я терпеть не могу сюрпризы, — сердито сказала Ася. — Я всякие сюрпризы просто ненавижу! За подобные сюрпризы я способна… способна… да на все я способна! Сергей, спасибо, что предупредил. Огромное спасибо. Может быть, этим предупреждением ты спас человека от верной смерти.

Она имела в виду собственную верную смерть, но Гонсалес опять не понял, озабоченно попросил:

— Командир, ты все-таки с ним помягче как-нибудь… Он и так уже как заколдованный, чего тебе еще? Помягче как-нибудь, поласковей… Он же мне как родной теперь. Я за него переживаю.

Ася пообещала обойтись с Тугариным как-нибудь помягче, выслушала поздравления Гонсалеса, еще полминуты поговорила с его мамой, еще полминуты сидела, с сердитым ожиданием глядя на телефон, ждать дольше уже никаких сил не было, — и она позвонила Тугарину сама.

— Асенька хорошая! — громко обрадовался Тугарин. — А я тебе уже несколько часов дозвониться не могу. Тетя Фаина сказала — дежурство… Ты телефон выключила, да? Наверное, операция? Наверное, что-нибудь сложное? Наверное, устала? У тебя голос такой… какой-то такой… ну, сердитый.

— Да, — сказала она сердитым голосом. — Скажи спасибо, что за тебя ходатайствовали… А то я ведь могла и расстроиться. А последствия — сам знаешь… ты почему ничего мне не сказал? Я тут почти два месяца с ума схожу… Я тут не знаю, что и думать… А он даже не предупредил!.. Сел и поехал!.. Неизвестно, в каком направлении!.. Может быть, опять в Германию!.. А у меня ночное дежурство!..