Слабая женщина, склонная к мелонхолии

— Да у тебя телефон был выключен, — жалобно возразил Тугарин. — Я хотел предупредить, правда. Но не успел. Да ты и сама все знаешь… ты всегда все знаешь… Какая еще Германия? Все, больше никогда никаких Германий. У меня теперь новая работа. Теоретическая и аналитическая. Прекрасная и безопасная. Да и не пристало мне в моем возрасте и при моих чинах с пистолетом в поле бегать… Я теперь начальник и бюрократ. Ты к этому сможешь привыкнуть?

— Смогу, — не задумываясь, быстро ответила Ася. — Пусть бюрократ, мне все равно. Только чтобы в тебя больше не стреляли.

— Не, больше не будут, я уже всех стрелков переловил, — легкомысленно сказал Тугарин. — Да это все ерунда, это все в прошлом. Давай лучше о будущем поговорим… У тебя дежурство до восьми утра, правильно? Хорошо. Я приезжаю в шесть, еду к тете Фаине, предупреждаю, что завтра у нас свадьба, а потом еду за тобой. Ты дня три без содержания сможешь взять? У меня мама сейчас в санатории, мы бы вместе туда съездили, ты бы с ней познакомилась… Ты не против? Я сразу хотел ее к тебе везти, но не решился — а вдруг ты… ну, вообще против будешь.

— Против чего? — не поняла она.

— Против меня, — помолчав, нерешительно сказал он. — Я боялся. Асенька хорошая.

— Господин подполковник, да вы идиот! — догадалась Ася. — Как я раньше не поняла? На будущее надо иметь в виду.

— Ага, — охотно согласился Тугарин. — Кстати, знаешь, что я еще о будущем думаю?..

И они долго говорили о будущем — так долго, что у Аси в телефоне опять батарея села. Поставила телефон на подзарядку, но Тугарину дозвониться не смогла — наверное, и в его телефоне батарея села. А где он в поезде его зарядит? Ну ничего, до утра осталось совсем немного времени.

А потом будет много времени. Вся жизнь.

Эпилог

Они будут жить долго и счастливо. И — никаких мыслей на тему «умрем в один день». С какой стати вообще умирать, если им будет так весело и интересно жить? К тому же не дурак сказал: человек жив до тех пор, пока о нем помнят. А о них будут помнить очень многие — и о глазном хирурге, настоящей колдунье Анастасии Павловне Мерцаловой, и о подполковнике Илье Алексеевиче Мерцалове. Правда, он потом станет генералом. А дети? Дети их никогда не забудут. Василий и Наташа будут рассказывать о них своим детям — об Асе и Тугарине. А Соня станет Софьей Ильиничной Мерцаловой и сразу привыкнет называть их мамой и папой. Через два года Ася родит девочку и назовет ее Фаиной. А еще через два года у нее родится мальчик, которому имя придумает Тугарин. Правда, не сразу. Сначала Ася забракует с десяток имен, которые он выберет. Потом одобрит имя Антон. Тугарин, кажется, этого имени выбирать не будет. Но какая разница? Асенька хорошая одобрит, так что же, спорить с ней он будет? Страх, что ли, он совсем потеряет? Они вообще почти никогда ни о чем не будут спорить, и поссорятся всего пару раз за всю жизнь. То есть попытаются поссориться, но у них ничего не получится. Во-первых, потому, что повод для ссоры будет несерьезный: например, где праздновать свадьбу Сони — это что, повод? Во-вторых, потому, что при первых признаках Асиного недовольства Тугарин будет испуганно таращить глаза и озабоченно спрашивать: «Асенька хорошая, ты, случайно, не собираешься расстроиться?»

Ася не будет расстраиваться. Потому что из-за всяких пустяков расстраиваться — это жизнь на глупости тратить, а серьезных причин для расстройства не будет. Потому что Тугарин будет работать теоретиком и бюрократом, и бояться за него уже не надо будет. На всякий случай она после каждой Тугариновой командировки будет придирчиво рассматривать его с ног до головы, проверяя, нет ли новых шрамов. Новых шрамов не окажется, и она будет успокаиваться: Тугарин тогда, в самом начале, не обманул — у него действительно прекрасная и безопасная работа, он бюрократ, а в бюрократов не стреляют все, кому не лень… На самом деле в бюрократа Тугарина еще раза два-три будут стрелять. Но не попадут. У бюрократа Тугарина на всю жизнь сохранится сказочная реакция, высочайшая техника и сила, как у танка. Всему этому Ася будет радоваться — как, впрочем, всему, что есть в Тугарине. Тугарин тоже будет этому радоваться — потому что реакция, техника и сила позволят ему избежать новых шрамов. Шрамы сами по себе — это бы ладно… Но если Асенька найдет новый шрам — последствия непредсказуемы. Но о новых шрамах ни Ася, ни Тугарин особо часто думать не будут. Они будут думать друг о друге, о детях, о родне, о друзьях, о доме, о работе, об отпуске, об огороде, о днях рождения, о выходных, о новой мебели, о первом молочном зубе, который выпадет у Антона, чем тот станет страшно гордиться целую неделю. Они будут думать о жизни, хорошо думать, с удовольствием и с благодарностью, потому что жизнь у них будет действительно счастливая.