Слабакам не место рядом (СИ)

— Какой ты, ебать, стратег! А мести не боишься? Что они, например, вырежут всю твою семью? — кулаки у Дина сжимались и разжимались, против воли выпуская когти.

— Не боюсь, — зло прошептал Лис, — знали бы кого вырезать, уже бы сделали. А так, все были уверены, что Лис — это псевдоним. Они не знали, кого на самом деле искали.

— Понятно. А мою семью?

Лис на секунду замер, в его глазах мелькнула самая настоящая паника — нет, такого варианта он не предполагал, но Дин был слишком зол, чтобы реагировать на такие взгляды.

— Ты чё ж, серый кардинал, папу твоего, не врубаешься, что намеренно столкнул два клана? Что подверг опасности всех, даже не попробовав со мной поговорить! Ты ответь, — он швырнул через стол злосчастный мобильник, от чего тот жалобно высветился последним сообщением, — стоило оно того?

Лис, не моргая и кажется даже не дыша, смотрел на экран.

— Я… мне надо…

— Я всё могу понять, но какого хрена тебя переклинило, что ты должен действовать в одиночку?

— И не поймешь, — тихо выдохнул замороженный Лис.

Стол снесло одним резким движением, но омега только вздрогнул от такого выплеска ярости своей Пары. Копии осенними листьями упали на пол. Злость была своя, родная, душащая, разрешающая зверю крушить.

— Конечно, я не пойму, бесстрашный мой! Может, тебе мало одного альфы?

Лис молчал, не поднимая взгляда от пола, упрямо сжимая губы и комкая футболку.

— Или, может, шрамов не хватает? А как ты намеревался уходить от него? Он-то тебя в лицо точно знает!

Бернацкий неопределенно тряхнул головой. Дин прикрыл лицо руками и глухо застонал: Лис прекрасно понимал, что у него всего одна попытка выстрелить. Его умница и не надеялся уйти живым.

— Идеальный план! Просто заебись! Давай похерим твою жизнь, мою жизнь и всю стаю в придачу! Потому чт…

— Да он убил меня в том лесу, понимаешь?! Убил! А мой волк пожертвовал собой, всей регенерацией, что была мне отпущена, чтобы срастить мне кости и запустить сердце! — Лис судорожно зажал себе рот.

Дин открыл было рот спросить «как это?», но не смог выдавить из себя ни слова. Как в отмотанной пленке он видел мальчишку с фотографии, улыбчивого, влюбленного, доверчивого. И как его ломают. Уничтожают даже не физически, а разрушают тот стержень, который держал его на земле. Лишают самого дорого. Как он оживает уже изуродованным. Как окровавленными пальцами пытается собрать осколки самого себя, дрожит и плачет от страха. Как с воем хоронит часть своей души в мертвом холодном лесу. Как искалеченный встает, заматывает свою боль и идет жить дальше. Без улыбки. Без доверия. Без своего волка внутри.

Дин опустился на колени перед своей Парой и сжал его ладони, не в силах попросить прощения. Внезапно его окатило разнообразными, противоположными эмоциями — Лис не справлялся с самим собой и испуганно пытался изменить что-то.

— Не надо… не надо ничего менять…

— Я… я давно не живой… Ты не представляешь, каково это родиться оборотнем, мечтать о своей альтер-форме, знать, что это точно будет, и в один день лишиться всего. Мне жаль потерянной невинности, но только я не собирался мстить за собственную глупость и наивность.

Альфа уткнулся лбом в голые замерзшие колени Лиса и почти вздрогнул, когда затылка коснулись ласковые пальчики.

— Да, изначально я приехал, потому что знал, что меня будут искать у тебя. Но я надеялся, что они начнут с переговоров. Я слишком поздно узнал о нападении и постарался отогнать тебя подальше. Никто ж знал, с чем они придут, только с когтями или с гранатометом…

Дин резко вскинулся, удивленно взирая на своего зеркально-идеального партнёра.

— И не сердись на братьев, они правда ничего не знали… Я столько сил потратил, чтобы они меня после больницы к тебе отвезли. Я с ума сходил от беспокойства! Прости, Дин, — слезы всё-таки прорвались и щеки мгновенно покрылись горячими мокрыми дорожками, — я урод у тебя. Недо-оборотень. Недо-человек. Недо-омега.

— Что ты несешь?..

— Я так надеялся, что смогу вызвать в тебе настоящую ненависть, и тогда ты избежишь участи быть со мной. Но я не смог… прости…

Альфа привстал на колени и прижал к себе Пару. Поцелуи выходили торопливые, нервные, куда придется, даже не с целью успокоить или приласкать, а просто чтобы показать, что из-за этой правды Антипов всё равно не откажется от него. Отстранился только, когда дыхание у Лиса немного выровнялось и перестало срываться на всхлипы.

— Дин?

— Лис, почему при всем своем уме, ты такой дурак, а?

— Потому что я тебя люблю.

По щекам текли ручейки слез, но в темных глазах не было ни капли притворства. И горло у альфы стянуло словно жгутом.

— Так люблю, ты не представляешь. С первого взгляда. С самой первой встречи. Я до этого считал такое полным бредом, сказкой. Но это невозможно… невыносимо…

— Всё, малыш, успокойся, — Дин отмер, вытирая щеки омеги тыльной стороной ладони, — черт, знаешь сколько раз я срывался, чтобы лично вырвать сердце всем твоим обидчикам. Но даже мы не всесильны. Каждый раз возвращался ненавидя себя, что ничем не могу помочь. Безумно боюсь потерять тебя. Я тебя так люблю. Ну, почему ты плачешь?