Слабо не влюбиться? (СИ)

– Хорошо, – выдыхаю расслабленно.

Джинсовых шортов и незатейливых летних кофточек у меня навалом.

– Тогда до завтра, малая. Я позвоню.

***

Звонок в дверь раздается ближе к вечеру. На пороге стоит Соколов с шикарным букетом роз. Основная масса цветов – нежно-розовые, а среди них белыми выложена цифра восемнадцать.

– Ух ты! Какая красота! – восторженно пищу я, затягивая друга в квартиру.

– С днем рождения, Вась, – он вручает мне букет и, наклонившись, целует в щеку.

– Спасибо, Тём, – суечусь я. – Проходи скорее.

Стол уже давно накрыт – мы с родителями с обеда празднуем. А еще я для Соколова пару лучших кусков торта приберегала. Знала ведь, что придет.

– Да подожди, малая, не кипишуй, – со смехом останавливает парень. – Дай подарок подарю.

Пораженно застываю на месте и удивленно расширяю глаза. Какой еще подарок? А цветы – разве не подарок?

– Вот, держи, – он подсовывает мне под нос маленький красный пакетик, перевязанный белой ленточкой. – Надеюсь, понравится.

Подрагивающими от волнения пальцами обхватываю тонкие плетеные ручки и снова гляжу на Соколова:

– Тём… Спасибо!

– Да за что спасибо-то, Вась? – забавляется. – Посмотри сначала.

Я не из тех девчонок, кто часто получает презенты. Тем более от парней. Оттого, должно быть, и переживаю. Привычки, как говорится, нет.

Кладу букет на стол и осторожно развязываю шелковую ленточку. Извлекаю из пакета маленькую бархатную коробочку и, раскрыв ее, потрясенно ахаю. Передо мной – небольшая серебряная подвеска в форме единорога. Фантастически красивая!

– Единорог – это символ детства, – поясняет Тёма. – Официально оно у тебя закончилась, но я хочу, чтоб ты сохраняла своего внутреннего ребенка в душе как можно дольше. Расти большая, Вась, но не меняйся. Тебе не нужно.

Почему-то в глазах щиплет, а в носу свербит. Будто я на открытое солнце смотрю. Это все Тёма своими трогательными поздравлениями меня до слез доводит.

Ужас! До чего я сделалась сентиментальная!

Прошептав очередное «спасибо», я льну к Соколову и висну у него на шее. От тела парня исходит волнующий жар, а его руки ложатся мне на спину, чуть выше изгиба талии.

– Ну-у, малая, – с легким осуждением в голосе тянет он. – Ты чего раскисла?

– Не знаю, – шмыгаю носом. – Просто ты так сказал… Красиво.

Мы стоим, обнявшись, уже довольно долго, но мне все равно не хочется отрываться от Соколова. Чувствовать отзвуки его сердцебиения на своей груди невыразимо приятно. И вдыхать запах его кожи – тоже. Тёма весь такой твердый, сильный, но в то же время упоительно нежный. Необъяснимое сочетание мужественности и эмпатии, которое меня всегда так привлекало.

– Молодежь, ну вы где? – из кухни выходит папа. – Мы вас ждем-ждем, а вы все не идете.

– Здрасьте, дядь Паш, – Соколов отстраняется и, шагнув вперед, тянет отцу раскрытую ладонь.

– Здорово, орел, – усмехается тот, отвечая на рукопожатье. – Давненько тебя не видно было. Совсем взрослый стал.

– Ну так пора бы уже, – ухмыляется парень. – Годы-то идут.

– Ой, не смеши, – вздохнув, папа взмахивает рукой. – Какие ваши годы? Вся жизнь впереди! Это вот у нас старость уже не за горизонтом.

– Пап, брось! Ты у меня еще молодой! – восклицаю я. – И очень, между прочим, спортивный!

Я не лгу, отец правда выглядит прекрасно. И за здоровьем своим следит. Дважды в неделю ходит в бассейн, а летом ездит на работу на велосипеде. Так что старость в ближайшие годы ему точно не грозит.

– Это да. Спорт – это жизнь, – соглашается папа. – А вот сигареты – яд. Ты, Артём, как? Часом этим делом не балуешься?

– Ну что вы, дядь Паш, как можно? – Соколов врет как дышит.

– А вот это правильно! – отец одобрительно хлопает его по плечу. – Ну чего встал как неродной? Проходи давай! У нас стол от еды ломится!

Посиделки с родителями растягиваются аж на два часа. Ох, чего мы только не обсуждаем! И наше с Тёмой детство, и папины армейские байки, и экологию нашего района, и даже результаты последнего чемпионата мира по футболу.

Набив животы до отказа, мы с Соколовым наконец вылезаем из-за стола и прощаемся с моими словоохотливыми предками:

– Мам, пап, ну я пошла. Буду нескоро.

– Куда намылились? – любопытствует отец.

– Да так… На одну вечеринку, – пространно отвечает Соколов.

– Алкоголь будет? – папа подозрительно щурится.

– Слушайте, дядь Паш, я бы мог вам соврать, но не стану, – после небольшой паузы отзывается друг. – Алкоголь будет. Но мы с Васей подойдем к этому вопросу с умом, честно. Никаких злоупотреблений.

Отец сканирует Соколова испытующим взглядом, а затем выдыхает:

– Ладно. Но чтобы в двенадцать Вася была дома.

– Па-а-п! – возмущаюсь я. – Мне вообще-то уже восемнадцать!

– А мне вообще-то уже сорок два! И твоя мать до сих пор не разрешает мне возвращаться позже!

– Там в начале первого классный диджей выступать будет, – говорит Соколов. – Мы, собственно, только ради него туда и идем. Давайте я доставлю Васю домой ровно к двум, а, дядь Паш? День рождения все-таки.

– Артём, пойми, я…

– Если пойдете навстречу, гарантирую – никаких опозданий! – добивает парень. – Вася минута в минуту на пороге стоять будет.