Слабо не влюбиться? (СИ)

Нам приносят горячее ароматное мясо, и мы, увлеченные разговором об армии, уплетаем его за обе щеки. На это время Артём, кажется, напрочь забывает о неурядицах в личной жизни и полностью погружается в события прошедшего года. А ему ведь и впрямь есть, что вспомнить! Слушаю друга и понимаю, служба – это не только суровые будни. Там и веселых моментов случается немало.

Расплатившись по счету, мы выходим из-за стола и вновь устремляемся на улицу. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и в воздухе висят густые сумерки.

– Какие планы? – интересуюсь я, искоса поглядывая на друга.

На нем темное стильное пальто, полы которого развеваются на ночном ветру, словно рыцарский плащ.

– Домой пойду, – безразлично пожимает плечами.

Сейчас он опять кажется мне подавленным. Нет, в столь трудную минуту его нельзя оставлять одного.

– А, может, лучше ко мне?

Артём поворачивает голову и проходится по мне насмешливым взглядом.

– Спасибо за приглашение, Вась. Но вряд ли твои предки обрадуются такому позднему гостю.

– Их сегодня нет дома, – бросаю небрежно, а затем и вовсе подхватываю его под руку. – Можем просто посидеть, посмотреть телек… Как в старые добрые времена, помнишь? У меня и попкорн есть.

Я очень надеюсь, что Тема согласится. Потому что, несмотря на доводы рассудка, все равно чувствую себя немного виноватой перед ним.

– Ну погнали, – отвечает он, поплотнее запахивая пальто. – Только чур – фильм выбираю я.

***

– Блин, как тут все изменилось, – медленно тянет Соколов, прохаживаясь по моей комнате. – Где плюшевые звери? Где мотивационные стикеры, гласящие о том, что ты самая умная, успешная и здоровая?

Я чувствую, что он пытается меня подколоть, но делаю вид, что не замечаю этого. Друг может сколько угодно смеяться на моими стикерами, но в свое время они мне действительно помогли. Самовнушение – штука мощная.

– Аффирмации переехали ко мне в голову, – поясняю я. – Теперь я просто повторяю их вслух по утрам.

– Ну а игрушки? Они-то чем помешали? – не унимается он.

– Я выросла, Соколов. И уже не играю в игрушки.

Повисает пауза.

Наверное, моя фраза прозвучала слишком резко и многозначительно. Даже Артём это почувствовал: замер и таращится на меня в каком-то немом напряжении.

– Зато подвеска, которую ты мне дарил на совершеннолетие, на месте, – дабы сгладить образовавшуюся неловкость, подхожу к шкатулке с украшениями и извлекаю из нее серебряного единорога. – Вот, смотри.

– Носишь? – интересуется Артём, проводя пальцами по металлу.

– Да, время от времени.

– Надень сейчас, – просит с обворожительной улыбкой на губах. – Мне будет приятно.

– Эм… Ну ладно.

Его просьба немного неожиданна, но я не вижу смысла отказывать.

– Давай я помогу застегнуть.

Соколов шагает ко мне, и я послушно поворачиваюсь к нему спиной. Оголяя шею, убираю волосы и отчего-то натягиваюсь дрожащей струной.

Близость Соколова по обыкновению пьянит. Вызывает легкие сбои в работе мозга и сердечно-сосудистой системы. Я чувствую его дыхание на своем затылке, ощущаю нечаянные прикосновения его рук… И в горле вдруг становится сухо-пресухо.

Почему я волнуюсь? Ведь он просто помогает застегнуть мне подвеску. В этом жесте нет никакой эротики, никакого сексуального подтекста, но я все равно чувствую противоестественное томление, которое медленно утекает от пупка вниз.

– Готово, – выдыхает Артём, и я тотчас спешу отстраниться.

Мне стыдно за собственные совершенно неуместные и в корне неправильные эмоции. Я ведь обещала себе, что не буду питать иллюзий. Обещала же! Так почему, стоит мне очутиться с Соколовым наедине, как я опять начинаю таять, будто горящая восковая свеча? Это мое безвольное тело виновато? Или у Артёма просто слишком соблазнительные феромоны?

– Спасибо, – лепечу я, старательно изображая непринужденность. – Ну что, какой фильм смотреть будем?

Принимаюсь шуршать в поисках пульта, когда Соколов вдруг произносит:

– Вась, скажи, а что ты почувствовала, когда увидела Серегу с Дианой? О чем подумала?

Его вопрос ставит меня в тупик. После коротких раздумий оборачиваюсь к другу, который буравит меня пытливым взглядом, и неуверенно отвечаю:

– Мне было больно и неприятно. Будто в душу плюнули.

– А у тебя не мелькнула мысль, что я заслужил такой расклад? Что это вроде как справедливо?

Я удивленно расширяю глаза, но Соколов, судя по всему, не шутит. Его лицо как никогда серьезно.

– Нет, что ты… Ничего такого я не думала. Да и как измена может быть справедливой? – отвечаю сбивчиво. – Ты ведь… Ты же не изменял Диане?

– Но я целовался с тобой. На рейве, помнишь?

– Да, но... Это был импульс. И поцелуй инициировала я.

– А это имеет значение? – интересуется мрачно.

– Наверное, нет… Хотя… Черт, не знаю.

Я теряюсь. Весь этот разговор… Он слишком сложный, слишком запутанный. К чему Артём ведет? Что хочет от меня услышать? Я правда не понимаю.

– Люди такие лицемеры, не находишь? – он устало опускается на мою кровать. – Когда обижаем мы, то всегда находим оправдание своим поступкам. Когда обижают нас, мы во все горло вопим, что оправдать такое невозможно.

– О чем ты, Тём? – присаживаюсь рядом с ним.