Слабо не влюбиться? (СИ)

Распахиваю шкаф и вяло перебираю лежащую на полках одежду. Настроение в последние дни оставляет желать лучшего. Если я не сплю, то непременно грущу. И даже мороженое с кусочками фруктов бессильно в борьбе с поработившей мое сердце меланхолией.

Поездка на свадьбу к Соколову оказалась провальной идеей. Даже не знаю, на что я рассчитывала… Нет, разумеется, мне бы хотелось, чтобы, увидев меня, Соколов дал деру прямо из-под венца и разорвал связывающие его путы, но даже в состоянии бешеного мандража я понимала, что это вряд ли произойдет. В жизни так попросту не бывает. В кино — да. А реальность куда более прозаична.

Тогда что же мною двигало? Что заставило меня совершить этот шокирующий своей безбашенностью поступок?

Наверное, я хотела доказать Соколову, что я вовсе не слабачка и не страдалица, как говорила Лерка. Что я готова побороться за наше будущее. Что я тоже умею прощать.

Однако факт остается фактом: фееричного побега со свадьбы не случилось. После ЗАГСа Соколов куда-то исчез, а гостям тактично сообщили, что можно расходиться по домам. Мол, продолжения не будет. Без всяких объяснений и подробностей.

Не знаю, что это было. Да и знать, если честно, уже не желаю. Я слишком устала. Слишком измотана и вымучена. Напряженные размышления и непрекращающееся самокопание высосали из меня все соки.

Теперь единственное, о чем я мечтаю, — это миновать этап душевного раздрая и вернуться к обыденной рутинной жизни. Я хочу засыпать без слез и просыпаться без отеков. А я еще хочу, чтобы в груди не болело. Чтобы отпустило наконец.

Я знаю, это скоро случится. Просто нужно немного потерпеть.

Натягиваю джинсы и первую попавшуюся под руку кофту. Собираю волосы в хвостик на затылке и бреду в коридор.

— Только один пакет отнести? — уточняю у мамы, обуваясь.

— Да, один, — она показывается из кухни. — Вась, а ты чего как оделась? Водолазки поприличнее не было?

— И так сойдет, — бурчу я, завязывая шнурки. — Я ж туда-обратно.

И чего мама цепляется? Нормальная водолазка. Растянута, конечно, малость, но носить можно. Я же не на бал, в конце концов, собралась.

— Ну смотри сама, — тихо бросает родительница, не решаясь вступать в спор.

Засовываю телефон в задний карман джинсов, беру пакет с банками и ключи и выхожу из квартиры. Улица встречает меня прохладными порывами ветра и солнечным золотом, разлитым по тротуарам.

Тяну носом воздух, в котором явственно чувствуется надвигающаяся осень, и морщусь. Странно осознавать, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Люди страдают, влюбляются, болеют, рожают детей, и миропорядок из-за этого не рушится. Время не останавливается. Солнце не гаснет. События неспешно идут своим чередом. Осень сменяет лето. И какой бы холодной ни была зима, весной перелетные птицы непременно возвращаются обратно.

Утопая в философских мыслях, медленно иду к дому Соколовых и, приблизившись, нажимаю кнопку домофона. Спустя пару-тройку трелей дверь открывается. Тетя Алина даже не спросила, кто пришел. Видимо, и впрямь заждалась меня.

Когда я поднимаюсь на нужный этаж, женщина уже стоит на пороге квартиры и приветливо мне улыбается:

— Здравствуй, Васенька!

— Здрасьте, теть Алин, я тут перцы вам принесла и еще какие-то банки. На вид на лечо похоже, — протягиваю ей пакет.

— Спасибо, — она принимает его из моих рук. — А ты проходи-проходи, чего встала?

— Нет, — качаю головой и делаю шаг назад. — Мне уже пора… Да и к вам вроде как гости скоро нагрянут. Не буду мешать.

— Брось, Василис, ты не мешаешь, — тетя Алина перешагивает порог и, схватив меня за локоть, буквально затаскивает в квартиру. — Проходи, говорю. Поешь, чаю выпьешь. А то совсем как неродная.

Признаться честно, я слегка теряюсь под ее напором. Мать Соколова всегда была очень гостеприимной, но вот такого бешеного рвения накормить дочь подруги я за ней никогда не замечала.

— Эм… Ну… Ладно. В общем-то и поесть можно, — соглашаюсь я, понимая, что мое право на отказ исчезло вместе с хлопком входной двери. — Только вы мне немного накладывайте, ладно? Я не особо голодна.

— Хорошо, — тетя Алина возвышается надо мной, пока я расшнуровываю кеды, и нетерпеливо поторапливает. — Давай скорее, Вась. А то остынет.

Распрямившись, делаю несколько шагов по коридору и… Застываю как вкопанная.

Потому что прямо напротив меня, за круглым кухонным столом сидит Артём Соколов. Собственной, мать его, персоной.

Растерянно оглядываюсь на стоящую позади тетю Алину, которая выглядит донельзя довольной, и буквально в эту же секунду догадываюсь, что предки подстроили нашу с Соколовым встречу. Они специально заманили меня сюда! А соленья были лишь благовидным предлогом!

Вот же ж аферисты престарелые!

— Привет, Василис, — Артём поднимается со стула и идет мне навстречу.

На его губах — спокойная естественная улыбка, в глазах — свет и тепло. И чего это он вдруг стал таким умиротворенным? Где здесь подвох?