Слабое свечение неба

Мехвод Серега по поручению командиров развязал руки взрослому фашисту, выдал ему пачку галет, пластинки потекшего мягкого сала и кружку с чаем, велел есть самому и кормить молодого азовца.

— Вы только заорать не вздумайте, или еще чего, — вздыхая, предупредил их, сам, прихлебывал из термоса, сидел рядом в темноте на станине спасенного СОБРами из потонувшей машины «Метиса», — А то придется вас — того… — грозил во мраке кургузым стволом АКСУ.

— Авиации сегодня так и не было, почему же? Неужели никто не знает до сих пор о засаде? И где ребята, не все ведь полегли, — Зорин сокрушенно качал головой, грел руки от гаснущей на ветру, спрятанной в кулаке сигареты.

— Какая авиация — дождь только чуть унялся, — с досадой отвечал Савельев, — А куда ваши разбежались, если живые — не скажу. Мы отступили на восток, за нами сзади тылы группировки военных и наши ополченские штабы. Переправу эту, по моему мнению, фашисты завтра будут забирать себе. Потому что — если бы хотели уничтожить, уже бы накрыли. А им, видно, нужно захватить ее, перебросить через понтоны технику и пехоту в тыл ушедшим на юг нашим армейцам. Мне кажется — примерно так… Что скажешь, Миша, какая задача была у вашей дивизии?

— За дивизию не знаю, — пожал плечами Аронов, — Мы переходили севернее, там другие были понтоны, а я вообще через брод шел, по вешкам. Команда была — двигаться на окраину города, на соединение с мотострелками. По этой-то трассе — уже давненько прошли передовые части. В штабе кричали — ВДВ на сто километров вперед умахали. А насчет отсечь войска — это вы правы. Я б на их месте как можно скорее захватил переправу, поставил бы тут заслон, и пошел рейдом в сторону наших тылов, на Белгород.

— Ну, дал тоже, сержант, — хмыкнул Зорин, в полутьме, едва разгоняемой огоньками сигарет и фонариком старинного кнопочного телефона Савельева, вглядывался в его же туристическую карту-двухкилометровку, расстеленную на драном складном стульчике предусмотрительных партизан, — Куда им, в наступление идти? Какими силами?

— А все такими же, — пожал плечами танкист, — Вашу колонну — один танк и одна БМП размолотили. Хватило, значит. Ну, ты тут командир, тебе решать. Офицер, я понимаю, у нас один? Принимайте командование, товарищ капитан.

Савельев кивнул, кряхтя, свернул карту, пододвинул стульчик на середину, выкладывал на него из рюкзака сухари, маленький колбасный подсохший рогалик, кружку и заслуженный, копченого вида термос.

— Ребята, я опер, не военный. По другой части мои навыки, — Зорин замотал головой, вполголоса басил, отнекиваясь, — Вот тебя, к примеру, Миша, где-то видел. А где — не помню…

— Чего тут помнить, — пожал плечами Аронов, хмыкнул в темноте, — Мы с одного поселка с вами, товарищ капитан. Да чтоб понятнее — мою жену, наверное, знаете. Она с РОВД по профилактике трудных подростков часто общалась. Галина, педагог со школы нашей. Ну, так яснее?

Зорин вздрогнул, споткнулся на полуслове, пытаясь разглядеть лицо танкиста, которое в сумерках еще и глушил тенью надвинутый на лоб шлемофон. Не может такого быть. Книжная история. Какая глупость. Ну и зачем спасал меня, сержант? Потому что не знал, конечно. Иначе бы ждал, пока укры сожгут пакостника, потом спокойно проехал мимо на своем Т-80, еще бы, может, гусеницей по трупу — чтоб и ошметков не осталось. Нет, этот бы так не поступил. Этот парень все равно поехал бы спасать. И завтра тоже — не выстрелит в спину, не такой он. Эх, как паршиво. Дрянной ты человек, Виктор Зорин. Ну, здесь пауза ни к чему. От нее только больнее двоим, а третий все равно не понимает.

— С Прилук будешь? Вот история! Ну, одна хорошая новость за сегодня, земляк! А учителей не упомню никого что-то. Ну, короче, голосую — Георгий, тебе командовать. Только не спорь, будь другом — времени жаль. Скоро ребят менять в пикете на понтоне, а что утром будет — непонятно. Поспать бы полчасика.

Савельев пожал плечами, выдал обоим по сухарю, складным ножиком распилил пополам колбасную попку, сам хлебал чай с конфетой-лимончиком, гоняя кислый кругляш по воспаленным стоматитным деснам.

— Обстановка, товарищи командиры, так себе. Мы еще вчера должны были к обеду с Мызой вернуться в батальон, да застряли в Каменке — вон, мальцов нашли, ну и замедлили они нас сильно. Ближайший наш НП — сильно южнее и восточнее, почти у Лимана. Связи, кроме УКВ между собой, у нас нет. Симка для телефона работает только на востоке, здесь — никак. Как я понимаю, СОБР без связи? Понятно. Ну и в танке после попадания — заглохла машинка? Ясно. Итого — положение определяем сами, интуиция нам в помощь. Вы меня поправляйте, я учитель по образованию, если что…Какие будут предложения?

Зорин, кряхтя, распрямился, хрустнув суставами, разминался вокруг матерчатого табурета, бродил во мраке, полусогнутый:

— Простые предложения, Георгий. Так вот — сориентироваться на местности, тебе тут виднее, ты почти местный, и топать на восток, или на север. К своим, на соединение то есть. Нас тут шестеро бойцов, два пленных нацика и двое детей. Для войны мы явно не годимся.