Слабое звено (СИ)

— Я спокоен ровно настолько, насколько в принципе может быть спокоен человек, у которого на корабле все летит к черту!

— Ты должен понять, что Нерва — это крупный торговый узел, и через нее проходит много кораблей…

— Короче, Радэк, не пудри мне мозг. Где. Новая. Порция. Герметика?

— Ее не оказалось на складе космопорта, — выдохнул Радэк и разочарованно взглянул на бочку, — Прямо перед тем, как Вильма отправила заявку, кто-то успел отхватить последний оставшийся герметик, а ждать новой партии мы не могли. Пришлось лететь так.

— И Вильма мне ничего об этом не сказала?

— А вот теперь тебе точно надо успокоиться, — Радэк внимательно посмотрел в его глаза, от злости покрытые красной паутиной, — Что там тебе сказала или не сказала Вильма, уже очень далеко от моей зоны ответственности.

— С этого момента, — пригрозил Ленар пальцем, — я запрещаю употреблять в одном предложении слова «Вильма» и «ответственность».

Обреченным взглядом обведя склад, словно где-то там в углу все это время прятался свежий герметик, Ленар устало провел ладонью по лицу и уселся на бочку. Холод металла, просочившийся сквозь брюки, подействовал успокаивающе, и мысли в голове начали выстраиваться в рабочий порядок. Мозг принялся за работу.

— Так что теперь делать?

— Без герметика лететь к Мерклину нет смысла, — Ленар развел руки в стороны, словно изображая масштабы проблемы, — А к Мерклину надо лететь в любом случае, и отложить вылет мы никак не можем. Значит, с ремонтом фитингов придется подождать.

— До каких пор?

— Пока не достанем герметик, — Ленар еще раз растерянно огляделся, — Вот только где нам взять четыре тонны кондиционного герметика посреди космоса?..

— Попросить у соседей, — с легкостью в голосе бросил Радэк и наткнулся на нервную усмешку.

— Конечно! Как же иначе! После всего, что случилось, после того, как мы по-крупному облажались, я, как ни в чем не бывало, загляну к нашим соседям и попрошу у них немного герметика, потому что мы, такие растяпы, не побеспокоились об этом заблаговременно.

— Да, ты прав, просить герметик у соседей не стоит, — проговорил Радэк с саркастичными нотками и с задумчивым видом сел на соседнюю бочку, — Придется чем-то заменить герметик. Может, чесночным соусом? Всего пара часов, и смыть его с тарелки почти невозможно!

— Не вариант. У нас не найдется четырех тонн чесночного соуса.

— Ленар, — Радэк обеспокоенно посмотрел на капитана, — когда ты так говоришь, я не могу понять, серьезно ты или нет, и меня это заставляет нервничать.

— Передо мной сейчас стоит выбор между чесночным соусом и позором, так что я сейчас серьезнее некуда, — буркнул Ленар в ответ и отвернул голову к переборке, выглядывающей своими эмалированными облицовочными панелями из-за стеллажей, ломящихся под весом различного полезного металлолома. Переборка была очень красивая и почти не доставляла ему никаких проблем. Он вдруг понял, что очень любит эту переборку.

— Пять часов до вылета, — констатировал Радэк, посмотрев на часы, — Что бы ты ни выбрал, определяться нужно быстрее. Будь то герметик или чесночный соус, нам надо еще успеть перетащить четыре тонны.

— Возможно, наши соседи с Один-Четыре смогут поделиться герметиком без лишней огласки, — проговорил Ленар скорее самому себе, — Надо бы поговорить с Октавией.

— Тогда беги к ней быстрее. Насколько я знаю, она все еще на мультисоставе.

— Так и сделаю.

Смирившись с предстоящим небольшим позором Ленар спрыгнул с бочки.

Инженеры-проектировщики, создававшие дизайн тяжелого буксира, ни на секунду не задумывались о такой вещи как личное пространство. Личными там могли быть только сейфы и шкафчики для одежды, а жили и работали экспедиторы бок о бок друг с другом. С точки зрения проектировщиков это было хорошей оптимизацией полезного пространства и толчком к усилению сплоченности команды, за что сами экспедиторы мысленно посылали им слова благодарности и пожелания в скором времени переехать из неоптимизированной орбитальной квартиры, отделяющей их от социума, в хорошо организованный барак на окраине цивилизации в тесно сплоченные ряды довольных вахтовиков. Поэтому, когда Октавия встретила Ленара со словами «Прошу в мой кабинет», это могло обозначать абсолютно что угодно, кроме кабинета.

Они вошли в кают-компанию, и дверь за ними захлопнулась. Ленар огляделся, и первые мысли в его голове подсказывали, что в интерьерах буксира Один-Четыре чего-то не хватает. Он не мог понять, чего именно, и на всякий случай занервничал, словно в помещении не хватало чего-то очень важного, вроде кислорода. Такова была профессиональная деформация космоплавателей: если у тебя возникают какие-то недопонимания с машиной, от которой зависит твоя жизнь, небольшая паника будет считаться вполне нормальной реакцией.

— Ты в порядке? — спросила Октавия, заметив, что Ленар застыл у выхода.

— В полном, — соврал он, недоверчиво оглядываясь, — Просто как-то тут пусто что ли…

— Тебе чай или кофе?

— Кофе, пожалуйста.

Она нажала на кнопку кофеварки, и через несколько секунд та зашумела в ответ.

На Ленара вдруг обрушилось озарение.