Слабое звено (СИ)

— Я задыхаюсь! — воскликнул голос из-за щитка, и перчатки панически начали ощупывать гермошлем в поисках свободы и свежего воздуха. Точно как в тот раз, в шлюзе челнока.

— Ирма, успокойся, — он схватил ее за руки.

— Я задыхаюсь! — повторила она, — Мне не хватает воздуха!

Внутри скафандра вдруг проснулась неожиданная для хрупкой на вид девчонки сила, с которой Ирма оттолкнула от себя капитана, окончательно утратила равновесие и со страшным грохотом ударила палубу своим телом. Ленар подскочил к ней в два прыжка, уже второй раз за день грубо ее обездвижил в партере и почувствовал, что это начинает входить в привычку. Резко сняв с нее гермошлем, словно оторвав ей голову, он встретился взглядом с выпученными животным страхом глазами и широко распахнутым ртом, пытающимся со стоном высосать весь кислород с палубы. После продолжительного вдоха и взрывного выдоха на Ирму напала ожесточенная одышка нетренированного спринтера, и она обессилено перевернулась на бок в побеге от зрительного контакта со своим капитаном. Ленар прислонил тыльную сторону ладони к ее щеке и почувствовал жар ее кожи и холод бегущей струйки газа.

— Ленар, — простонала она, скосив на него робкий взгляд, — Чем заправлены эти баллоны?

Наступил долгожданный момент, когда алюминиевые трубы начали заканчиваться вместе с глубиной скважины, и предвкушение близящегося отдыха наполняло экспедиторов силами для последнего рывка. Радэк победоносно приварил радиальную полку к стыку предпоследней трубы и после очередного погружения полка закрыла почти весь просвет скважины, оцарапав стенки своими краями. Двадцать бочек герметика, обернутые электрообогревателем для улучшения адгезии, дождались своего часа, и начали по одной подкатываться к краю скважины, где их подключали к воздушному компрессору, и избыточным давлением выгоняли их содержимое в скважину.

Вильма вглядывалась в бездну, наблюдая за тем, как вязкое полупрозрачное вещество разливалось по полке, и как только герметик подполз к краям и начал нащупывать лазейки к остальному отрезку скважины, она дала команду остановить заливку и облучила расползающуюся субстанцию ультрафиолетом, обращая ее в камень и представляя себя Медузой. Скважина была закупорена, и получившаяся пробка начала обрастать все новыми слоями, стискивая трубопровод в своих полимерных объятиях и все крепче замуровывая горлышко гигантской ледяной бутылки.

Пока Вильма с Радэком наслаивали тромб, Эмиль с Ленаром вступили в схватку с техногенной анакондой в виде громоздкого и непослушного заправочного рукава, с неохотой покидающего свое логово в корпусе корабля. Он казался живым, диким и необузданным животным, всеми силами сопротивляющимся любому принуждению и выпивающим силы из обнимающих его рук. Борьба с ним казалась борьбой с природной стихией, он изворачивался и опрокидывал космонавтов на лед, не позволяя им диктовать свою форму и самостоятельно решая, в каком направлении будет смотреть его штуцер, заменяющий голову.

— Перерыв десять минут, — сдался Ленар.

По эфиру пронеслась волна вымученных стонов, с которыми космонавты обессилено плюхнулись на лед и обратили свои уставшие тела в растекшееся по скафандрам желе. Руки горели, спина ныла, ноги отнимались, и лишь язык Эмиля не знал усталости и покоя:

— На самом деле кораблестроение в каком-то смысле противоположно базовым принципам биологии.

— Да ты что? — саркастично воскликнула Вильма сквозь одышку, и едва заметно шевельнула руками, — Серьезно?