Слабости (СИ)

– Том... – попытался прикоснуться тряпочкой к лицу, на котором до сих пор виднелись разводы крови. Но парень отвернулся, не позволяя случиться прикосновению. – Я просто хочу помочь.

– Убирайся! – заорал, что есть мочи. Не в силах что-то объяснять. Ему казалось, что болит каждая клеточка тела, даже пот, что сейчас ползет по спине, приносил жгучую боль. Сердце сдавленно стучало о ребра, беспомощно билось в груди.

Билл прислонился затылком к стене, глядя на избитого парня, что сидел перед ним. Том смотрел на него не со страхом в глазах, не с сожалением, как-то бывало раньше, сейчас в карих глазах плескалось такая ненависть, что страшно стало самому Биллу.

– Том, я не врал тебе, – попытался объяснить, призывая к той самой доброте парня, – я делал то, чего мне хотелось. Да, я поступил, как настоящий урод, но я был искренен с тобой.

Том усмехнулся, глядя куда-то в сторону, знал бы Билл, как глупы сейчас его оправдания. Видел бы то, что видит сейчас этот избитый парень. А Том видел только то, что никто в этом мире доверия не заслуживает. Все притворяются. И все предают. Сколько бы тепла не было во взгляде, каким бы хорошим не казался человек – он играет во имя своих желаний.

– Билл, уходи, – спокойно. – Мне уже плевать, в самом деле.

Мужчина кивнул чему-то своему и всё-таки вышел из ванной комнаты. Он не знал, что еще сказать, да и нужно ли что-то говорить? Имел ли он право? Скорее всего – нет.

Том громко застонал, услышав удаляющиеся шаги. Ему было настолько гадко и погано, что впервые в жизни ему хотелось просто сдохнуть. Не лечить раны, не переводить мазь и бинты, а просто сдохнуть всем назло. Больно.

Но он все-таки поднялся на ноги, скидывая с себя толстовку, рубашку, которые были перепачканы в крови, траве. Подошел к раковине, включил холодную воду, начал мыть руки. Набрал в ладони воды и провел ими по лицу, охлаждая и промывая раны. На переносице виднелась царапина, на подбородке тоже, но в несколько раз больше. По шее ползла капелька алой воды. За ней еще несколько. Том смотрел на себя в зеркало. Усталый взгляд, забитый вид, полное отсутствие каких-либо эмоций.

Том закинул всю одежду в стиральную машинку, невзирая на несовместимость цветов, выбирая неподходящую температуру и, как обычно, забывая заправить порошком. Он ушел к себе в комнату, оставаясь в одних боксерах, залез в кровать. Думать о чем-то сил не было, да и утомленный болью организм взял свое – Том уснул за считанные минуты.

Разбудили его громкие крики мамы:

– Вставай! Почему ты опять спишь? Том, ты в своем уме?

– Мама, – поморщился, сильнее кутаясь в одеяло, – мам... – ему сейчас очень нужна ее забота.

– Ты вообще видел, что стало с твоим бельем, как вообще можно быть таким глупым? Ну, Том.

– Мам... – в его глазах встали слеза, а она наконец-таки это заметила.

– Что с тобой? – присела на кровать, замечая синяки на коже сына. – Кто это сделал? – нотки паники в голосе. – Ты снова подрался с кем-то в школе? Нас вызывают, да?

– Да, нет же...

– Том, сколько раз ты будешь влезать в это? Зачем?

– Мама, я не...

– Ты наказан, понял?! – она поднялась с кровати. – Если позвонят со школы, то пеняй на себя!

Том уткнулся лицом в подушку, да что же это такое?! В теле снова чувствовалась боль. Парень не хотел ее больше терпеть. В голове билась куча разных мыслей, самых ужасных и противоречивых. Он никогда еще не чувствовал такой ненависти ко всему, что его окружает. Ко всем.

Том сел в кровати, желая найти какое-нибудь обезболивающее.

– Том, что это значит? – в комнату вошел отец. – Ты постоять за себя не можешь, да? Почему тебя снова избили?!

– Папа, перестань!

– Отвечай на мой вопрос! Ты же мужчина, почему ты не можешь дать отпор?! Мне стыдно за тебя! Кто это сделал? Говори, кто это сделал!

– Никто, – бурчит, не смея вставать с кровати.

– Опять этот Эмет, да? Со своими дружками, да? – для Тома было загадкой, как отец может на раз вычислять тех, кто виноват? Может потому, что это снова и снова был один и тот же человек?

Том схватился за голову. Потоки боли по телу больше не было возможным терпеть.

– Я позвоню его родителем! И вообще, за это его могут посадить.

– Не надо этого делать! Как ты не понимаешь, станет только хуже.

– Я знаю, что я делаю, Том!

Парень тяжело вздохнул, когда отец вышел из его спальни. Все будто издеваются над ним, будто специально делают всё, чтобы убить в нем последние крупицы надежды на что-то лучшее.

Все-таки он принял обезболивающее. Но для этого пришлось выйти на кухню. Мама прочитала ему лекцию о том, что с Эметом надо просто подружиться, что он хороший мальчик у него хорошие родители. Количество прилагательного «хороший» зашкаливало, пока родительница описывала и возвышала семейство Каулитц.

Вместе с тем, по кухне ходил отец, он прямо при Томе разговаривал с кем-то из семьи Эмета. Мужчина на самом деле не понимал, что так будет только хуже, что парни на то и парни, чтобы самим во всем разбираться.

– Они поговорят со своим сыном.