Слабоумие и толерантность

Если бы на площади и улицы Парижа вышла французская армия, и сотни тысяч вооруженных солдат и офицеров повесили себе на грудь табличку «я шарли», вот тогда это было бы понятно тем, с другой стороны. Тем, которые норовят зайти в наш дом и проверить, всё ли в нём соответствует принятым у них нормам морали…

Кстати. Вы же понимаете, что скоро они так и сделают? Приходят они к вам, внимательно осматривают дом и говорят – «О, да тут у вас портрет! А знаете ли вы, что изображение человека противоречит нормам ислама, оскорбляет наши чувства и теперь мы должны, во имя Аллаха, милостивого и милосердного, перерезать вам горло?». Нет, я не утрирую и тем более не шучу – запрет на изображения людей есть, он действительно может ранить чувства религиозного бородача, а уж перерезание глоток неверных и вовсе является для него нормой.

Хотя, конечно, я всё-таки перебарщиваю. В принципе, у вас останется выбор – чтобы спасти свою жизнь, можно будет принять ислам. И уже самому, в полном соответствии с отныне уважаемыми вами традициями, сжечь портрет некогда любимой бабушки.

Вы скажете, что я слишком сгущаю краски? И в реальности такого никогда не произойдёт?

Думаю, примерно так думали и русские в Чечне, оставленные ельцинской властью на произвол судьбы. А ведь их, напомню, было порядка трёхсот тысяч…

А население Марселя уже на треть состоит из мусульман. Ерунда? А вы вдумайтесь – это произошло при жизни всего одного поколения! Это, по историческим меркам, миг, за который история цивилизаций и моргнуть, обычно, не успевает! А сейчас я уже легко могу себе представить толпу коренных парижан, собравших картины из Лувра в одну большую кучу и скачущих вокруг костра с криками «Аллах акбар!». А что, в таком случае он и правда будет велик – если исламу удастся практически без единого выстрела поглотить некогда великую нацию с великой христианской культурой, то как тут поспорить? Воистину акбар, да.

Европа, ведомая странными заблуждениями, практически отказалась от борьбы. Французское общество удовлетворено тем, что нападавшие уничтожены, а козлы отпущения найдены. Это ведь частный случай. Они пришли в редакцию, но никогда-никогда не придут к нам!

И единственные, кто в этой ситуации выглядит по-мужски, хотя бы отчасти – журналисты и редакторы изданий, перепечатывающих карикатуры из «Шарли Ебдо». При том, что лично я не считаю это ни особо умным, ни, тем более, достаточным, но когда кто-то решается на личный подвиг ради своих убеждений, уж какими бы они ни были, это не может не вызывать уважения. Тем более, что все остальные на войну не пришли…

Как вы поняли, я уж точно не «шарли». И не тот, кто пришёл в их редакцию с автоматами, мстить за свои моральные муки. И не тот, кто устраивает шабаши уже в наших храмах. Я чужой им всем. И они мне – чужие. Поэтому да – опасаюсь. И если они придут в мой дом, я буду стоять не с плакатом, а с дубиной.

Чем я, в таком случае, от них отличаюсь? Ну, хотя бы тем, что я в их дом не войду…

27.01.2015

Украинский излом. Избранные статьи 2014-го года

Сколько зэка не лупи…

Вам, конечно, знакома ситуация – малолетний задира и хулиган третирует какого-нибудь безобидного ботана. То подзатыльник даст, то носком ботинка под коленку, то морально унижает, то ещё что выдумает. Часто – даже чаще всего – на публику, для свидетелей, для поддержания имиджа "крутого парня". И продолжаться это может очень долго, почти бесконечно. Если… Правильно, иногда случается так, что запуганный ботан иногда находит в себе какие-то моральные силы, смелость или отчаяние ломают его натуру, и он, всем на удивление, бьет хулигана по лицу. Или коленом в пах – это, в общем, не принципиально. Разумеется, "крутой перец", оправившись от удивления или боли, после этого уделывает ботана под орех, так что оттаскивать приходится – увы, мы не в сказке, суровые реалии не оставляют в таких случаях шанса на промежуточный успех. Но, что удивительно – после этого, в 99% случаев, хулиган от своей любимой жертвы отстает. Почему? Правильно – у него могут быть какие угодно мотивы, но желания получить в морду у него нет ни малейшего, при всех последующих бонусах (если он не садист, конечно, ибо в этом случае бонусы могут стать стимулом).

А теперь представьте, что унижают и лупят не школьника-ботаника, а бывшего уголовника с очень плохой репутацией. Да, он долго сидел, исхудал, словил туберкулез и едва от него не умер. Он ничего не мог сделать в свою защиту, и на нем было так приятно вымещать свои страхи. Но однажды что-то случилось, и в темной подворотне бывший уголовник оскалился своими железными зубами, а в руке его сверкнула финка. И все черные пояса по карате вдруг вздрогнули, по спинам у них побежал холодок, в голову пришли нехорошие мысли в духе «сколько зека не лупи»… В общем, они резонно подумали – "А ему ведь и правда не привыкать. И зарежет, и отсидит".

Думаю, теперь вам немножко понятен контекст современных российско-американских отношений?