Сладкая боль

Каролина со вздохом отошла от окна и принялась раздеваться. Налив в ванну горячей воды, она погрузилась в ароматную пену, закрыла глаза и… наконец дала волю слезам. Господи, как же ей было жалко Роско! Он так плохо себя чувствовал, но упорно отказывался сходить к доктору. Впрочем, неудивительно. Деятельные мужчины ненавидят болеть. Да, пожалуй, скорый конец — это благо. Было бы слишком жестоко, если бы энергичный, самолюбивый Роско оказался на долгие месяцы прикованным к больничной койке и мучился сознанием собственного бессилия…

Каролина лежала в ванне, пока слезы на ее щеках не высохли, а вода не остыла.

Пора было ложиться спать. Дом уже затих. Она сняла с кровати покрывало, устало опустилась на матрас, и вдруг… в дверь тихо постучали. Каролина подскочила как ужаленная.

Выглянув в щелочку, она напряженно всмотрелась в темноту.

— Ты зачем пришел?

— Чтобы поговорить с тобой.

Ринк по-хозяйски распахнул дверь. Каролине пришлось сделать шаг назад и впустить его в спальню. Устроить скандал она не решилась из страха переполошить весь дом. Ринк замер посреди комнаты и медленно повернулся, осматриваясь. Затем подошел к окну и прикоснулся к занавеске, словно проверяя на ощупь, та ли это ткань, что запомнилась ему с детства. Взгляд его упал на пузырьки и флакончики, расставленные на старинном туалетном столике, потом скользнул наверх — туда, где висело зеркало. Кого он надеялся там увидеть? Маленького мальчика, каким был когда-то?

— Эта комната принадлежала моей матери, — вдруг негромко сказал Ринк.

Каролина нервно стиснула руки.

— Знаю. Мне здесь тоже нравится. Это моя любимая комната.

— Ага, она как будто бы специально для тебя создана, — ухмыльнулся Ринк, глядя на отражение Каролины в зеркале. — Впрочем, и моя мать смотрелась здесь прелестно. Эта спальня дышит женственностью.

Каролине стало не по себе под пристальным взглядом, который откровенно раздевал ее. И хотя Каролина была в ночной рубашке до пят и в домашнем халате, ей показалось, будто она стоит перед Ринком обнаженная. А главное, он думал о том же самом! Она в этом нисколько не сомневалась.

Глаза Ринка дерзко шарили по ее телу, останавливаясь на груди, на талии, на бедрах. И, словно откликнувшись на молчаливый зов, она затрепетала от желания. Затрепетала, проклиная свою чувственность, но не в силах совладать с собой. Темно-золотистые глаза Ринка творили с ней что-то невероятное.

Он поднес к губам рюмку, в которую был налит бурбон, и неторопливо отпил маленький глоток, смакуя вкус дорогого виски. По телу его разлилось приятное тепло.

— Отец любит изысканные напитки, — одобрительно сказал Ринк, — и хорошеньких женщин. Ты очень мило смотришься в этой комнате, Каролина. Особенно в полумраке.

Он растянулся на кушетке, стоявшей в углу спальни. Кушетка была для него явно коротковата. Подложив руку под голову, Ринк поставил рюмку на живот и следил за Каролиной, как ястреб следит за своей добычей. Она боялась пошевелиться и стояла, словно прикованная к полу.

— Мои родители никогда не спали вместе в этой спальне, — небрежно проронил Ринк.

Однако ему не удалось ввести ее в заблуждение. Ринк не имел привычки говорить что-то просто так, лишь бы поддержать разговор, и Каролина это прекрасно знала.

— Когда Лаура Джейн родилась, он запретил маме появляться в его спальне. Я хорошо помню, как это было. Мама горько плакала и долго не могла успокоиться. Но отец был неумолим. Они больше не спали вместе. — Ринк отхлебнул виски и хрипло рассмеялся. — Он не простил ей, что она родила такую дочь.

— Но Роско любит Лауру Джейн! — воскликнула Каролина. — И желает ей только добра.

Ринк невесело рассмеялся:

— О да, нам ли не знать, как он желает другим добра!

Усилием воли Каролина заставила себя сдвинуться с места. Подойдя к кровати, она присела на краешек и напряженно спросила, теребя в руках поясок халата:

— Ты об этом хотел со мной поговорить, да?

— О чем именно? — уточнил Ринк, иронически подняв бровь. — О мужьях и женах, которые не спят вместе, или о Лауре Джейн?

Он открыто провоцировал ее. Господи, и куда подевалась его мягкость? Он был так нежен во время их тайных свиданий, так охотно делился с ней самым сокровенным… Новый Ринк Ланкастер был ей совсем чужим… и в то же время до боли знакомым!

Рубашка Ринка расстегнулась. Каролина завороженно следила за тем, как его грудь поднимается и опадает при каждом вздохе. Когда она встретила Ринка впервые, по этой мускулистой груди, поросшей темными волосами, струилась речная вода… Он был таким же подтянутым и стройным… ни намека на живот… джинсы плотно облегали его бедра, а впереди, под «молнией», выступал бугорок…

Каролина покраснела и потупилась.

— Зачем ты затеваешь такие разговоры? Пожалуйста, не втягивай меня в ваши склоки с отцом.