Сладкая боль

— Кстати, — Анна отворачивается, — хочешь пива? Я выпила пару бутылок, надеюсь, ты не обидишься… но еще осталось. Может быть, разопьем его прямо здесь?

— Согласен, — отвечает он со смехом, и девушка выбегает из комнаты — скорей, срочно — как будто Тим вот-вот исчезнет, как будто тонкая ниточка счастья, подаренного ей, может порваться, если она не поторопится.

ЧАСТЬ II

32

Перед вечеринкой она одевается не торопясь.

Анна уже давно не думала о платьях. После смерти Бенджамена она утратила к обновкам всякий интерес. Собственная внешность, одежда, макияж — вещи, которые некогда так ее занимали и которые она считала очень важными, — внезапно потеряли значение.

Но Тим и те чувства, которые она испытывает, находясь рядом с ним, заставляют Анну позаботиться о своем внешнем виде. Как хорошо в кои-то веки думать о разных пустяках и посвящать время проблемам, которые легко решить.

Приятно и жизнеутверждающе общаться с человеком, который не знал ее раньше, с человеком, который не помнит прежнюю Анну Лондон. Тим не смотрит на нее разинув рот; и не удивляется, что случилось с той беззаботной девушкой, с которой он дружил когда-то. В конце концов, конечно, придется рассказать ему все. Она не сможет хранить секрет вечно. Но даже и тогда для Тима эта печальная история будет фрагментом прошлого; он никогда не взглянет на Анну с жалостью или отвратительным любопытством, как некоторые старые друзья.

Анна не торопясь принимает душ, бреет ноги, моет голову. Потом наносит на кожу лосьон и брызгается духами — то и другое некогда делалось автоматически, а теперь кажется настоящей роскошью, так долго она обходилась без этого. Анна надевает новое белье — красное, тонкое. Трусики крошечные, лифчик приподнимает груди, отчетливее обозначая ложбинку между ними.

Она натягивает платье через голову и разглаживает на бедрах. Оно черное, облегающее, со старомодным узором из огромных бордовых роз и треугольным вырезом. Туфли тоже красные, на танкетке, с тонкими ремешками, которые замысловато обвивают лодыжки.

Платье потрясающе смотрится и отлично сидит.

Анна сушит волосы и оставляет их распущенными. Они густой волной падают на плечи, обрамляя лицо. Девушка открывает туалетный шкафчик и роется в косметичке в поисках помады. Найдя нужный оттенок красного, Анна выпячивает губы и подходит ближе к зеркалу, чтобы как можно аккуратнее накраситься.

Она совершенно преобразилась.

Девушка делает глубокий вдох и улыбается своему отражению. Она привыкла постоянно волноваться, но на сей раз это тревога совсем иного рода. Она уже давным-давно — целую вечность, тысячу лет — не испытывала столь приятного покалывающего ощущения в животе.

33

Я наряжаюсь к вечеринке — по крайней мере у меня это называется «нарядиться». Я надеваю просторные брюки вместо шортов и относительно новую и чистую футболку, мою голову и пытаюсь соорудить нечто вроде стильной прически, но вид получается раздурацкий, так что в итоге я привожу волосы в привычный беспорядок. Подумываю, не попросить ли помощи у Анны — например, хорошо бы мне немного подстричься — но что-то подсказывает, что она в этом смысле еще беспомощней меня. Ничто не указывает, что у Анны есть способности стилиста — или что ей хотя бы не все равно. Она сама в основном ходит в футболках, бесформенных рубашках и джинсах. В жизни не видел девушки, которая уделяла бы меньше внимания собственной внешности.

Поэтому я так удивляюсь, когда Анна появляется в платье. В платье, которое уж точно не назовешь бесформенным.

Я слышу шаги и поднимаю голову. Наверное, я разеваю рот или делаю другой не менее откровенный жест удивления, поскольку она резко останавливается.

— Я нормально выгляжу? — Анна оправляет платье и смущенно улыбается.

— Да, — отвечаю я. — Ты… ты отлично выглядишь.

И поднимаю очередной пакет со льдом, притворяясь, что он гораздо тяжелее, чем кажется, и надеясь, что жар, прихлынувший к моим щекам, покажется Анне результатом физических усилий, а не смущения, которое внезапно меня охватило.

Я почти не смотрю на нее, но догадываюсь, что Анне польстил мой ответ. Она подходит к холодильнику, цокая каблуками, вытаскивает бутылку и предлагает:

— Откроем? По-моему, мы заслужили.

— Согласен. — Я выпрямляюсь, и наконец наши взгляды встречаются.

— Ты очень хорошо выглядишь, — говорит она.

— Далеко не так хорошо, как ты.

«Хорошо» — еще мягко сказано, но, думаю, она сама прекрасно понимает, как выигрышно смотрится в этом платье, особенно когда волосы распущены и сексуально обрамляют лицо. Анна улыбается, открывает бутылку и наливает шампанское в два пластмассовых стаканчика.

— Твое здоровье, — говорит она. — С днем рождения.

Свет зажжен, воздушные шары под потолком особенно красивы, бальная зала напоминает картинку из журнала. Столы, накрытые белыми скатертями, стоят вдоль стен, бокалы составлены аккуратными рядами. На каждом столе — огромные белые ведра со льдом и напитки. Мы готовы.